– Не вашего ума дело.
– Обстоятельства требуют от меня спросить, кому вы звонили.
– Вы всё слышали, не так ли? Я звонила Харриет. Моей лучшей подруге. Она вместе со мной прибыла домой на корабле. Она…
– И как часто вы пытаетесь изменить голос, когда звоните подругам? Послушайте, мисс Уэйд, вы выбрали неподходящее время для шуток.
Я уж было подумал, она сейчас схватит бронзовую пепельницу и как зарядит ею мне по голове. Напротив, она подавила в себе этот импульс, прижав обе руки к своему пышному бюсту, и тоном холодным и презрительным сказала, куда мне пойти и чем там заняться.
– Уайтхолл, два ноля, две шестерки, – повторил я. – Чей это номер? Я мог бы и сам узнать по своим каналам, как вы понимаете.
– Это номер квартиры Рональда Холмса. Вы что, не верите мне?
Я взял в руки телефонный справочник.
– Конечно не верите. Но все обстоит в точности так, как я говорю. – Тут на ее глаза навернулись слезы. – Вам абсолютно обязательно держать меня здесь? Думаете, мне приятно тут сидеть в двух шагах от того… мертвеца и в окружении всего этого? Можно я уйду или хотя бы позвоню кому-нибудь? Можно мне хотя бы брату позвонить?
– А где ваш брат?
– У Рональда дома.
Вопрос о том, почему она не попросила к телефону своего брата вместо какой-то там Харриет Кирктон, если хотела поговорить с ним, был настолько очевиден, что я даже не стал его задавать. Однако насчет номера она не солгала: Рональд Холмс, живший на Пэлл-Мэлл-плейс, Принц-Риджент-корт, значился в справочнике под номером «Уайтхолл 0066». Положив книгу, я вдруг осознал, что Пруэна не было в кабинете; но тут она не потеряла хладнокровия.
– Он в уборной, – объяснила мисс Уэйд. – Я попросила его подождать там, пока я звоню по телефону. Ладно, Раффлс, старый ты пес! Теперь можешь выйти.
Угрюмый и при этом пристыженный, Пруэн открыл дверь и нерешительно прошел в кабинет. По одному тому, как он глядел на эту девушку, было ясно, что он относился к ней чуть ли не с обожанием, притом что он, казалось, искал любого повода накинуться на всякого, с кем разговаривал. Я подозвал к себе Хоскинса и констебля Мартина, топтавшихся в дверях.
– Под вашу ответственность, Мартин, стойте здесь и присматривайте за мисс Уэйд, пока я не вернусь. Никаких звонков, понятно? – Девушка мрачно опустилась в красное кожаное кресло, и я повернулся к ней. – Если не возражаете, посидите тут тихонько пару минут. С вашим братом уже беседуют, мы доставим его сюда, и все будет хорошо. Я скоро вернусь.
Выходя, я слышал, как она ругается такими словами, что и у моих тетушки с дядюшкой из Белфаста завяли бы уши. По пути к выходу я остановился возле повозки, где кипела работа. Роджерс уже закончил фотографировать труп, Кросби все еще снимал отпечатки пальцев, а доктор Марсден проводил осмотр тела. Кинжал к тому моменту уже вынули из раны. Кросби держал его на платке: зловеще изогнутый клинок примерно десяти дюймов длиной, заточенный до бритвенной остроты с обеих сторон. Лезвие обтерли.
– На ней уйма отпечатков, сэр, – доложил Кросби, указывая на рукоятку из слоновой кости. – Правда, они смазаны и наслаиваются друг на друга, как будто к ней прикасались несколько человек. Попробую увеличить и посмотреть, может, из этого что-нибудь и выйдет. В повозке есть несколько четких отпечатков… Вот кое-что еще. Парня, кажется, звали Рэймонд Пендерел. Из кармана его жилета торчат две визитки, и на шляпе отпечатано это же имя.
