Добравшись до кухни, прошу собрать мне ужин на двоих. Наверняка будут сплетничать о том, кто второй, но пусть трещат. А вот поднос отнесу сама – не нужно прислуге знать, куда.
Поднимаюсь обратно на третий этаж, одной рукой держу поднос, другой снимаю печати – и вхожу.
Дверца в то помещение, которое я посчитала душевой, приоткрыта. Вижу, как обнажённое тело кожнара ласкают струи горячей воды. Повязку он всё-таки размотал, оставив рану прикрытой только большим профессиональным пластырем. Несколько секунд стою неподвижно, наблюдая за ним, пока кожнар не поворачивается ко мне лицом.
Лицо мужчины довольно мрачно, но что с того. Я уже и так видела всё, что могла.
- Вряд ли у меня в доме найдётся одежда твоего размера, - признаюсь я. – Придётся пока обойтись полотенцем.
- Пока – что?
Пожимаю плечами и демонстративно отворачиваюсь. Принимаюсь расставлять еду на маленьком столике у окна. Кресел в комнате нет, но есть две табуретки. Ладно, не привыкать. Если хотела комфорта, нужно было вести его к себе. «И там разглядывать, как он принимает душ». Моргаю, отгоняя лезущую в голову ерунду.
- Садись, - не глядя показываю ему на противоположный табурет.
Кожнар медлит.
- Я не собираюсь тебя отравить.
Молчит. Однако поднимаю взгляд и вижу безумный голод в его глазах. Богини, мне так и придётся постоянно думать за двоих.
- Прекращай, - тихо говорю ему. – Ты дал слово, что ответишь на мои вопросы. Так не трепи мне нервы и просто сядь за стол. Если не хочешь – можешь не есть. Но другой еды тебе никто не принесёт.
- Твоя сестрица любит игры с едой.
- Любила, - машинально поправляю я, а потом, нахмурившись, пытаюсь понять, о каких играх он говорит. – Она что-то добавляла тебе в еду?
Молчит. Так долго, что я почти не рассчитываю на ответ. Но потом в одно мгновение решительно отвечает:
- Да, - и опускается на стул напротив меня.
Озадачено смотрю на него. Кожнар смотрит на еду. Что можно добавить в еду здоровенному бешеному от злости мужику, чтобы при этом его не увезли в больницу… Оу…
Да Аяна затейница. Краснею до ушей.
Главный вопрос состоит в том, как он сюда попал и зачем Аяна держала его в подвале. Но мне что-то подсказывает, что он не готов это обсуждать. А у меня есть не менее важная проблема. И потому, раскладывая мясное рагу по тарелкам, я говорю:
- Мне нужно понять, какие свойства имеет твоя печать. Почему она сработала сегодня вечером?
Заяр такими бешеными глазами смотрит на еду, что я вздыхаю:
- Ешь. Но ответа я всё ещё жду.
И мы всё-таки начинаем есть.
***
Заяр в меру воспитан… для кожнара. По крайней мере он, наверное, знает, что такое вилка и нож. Вот только, похоже, так давно не видел нормальной еды, что ему проще свалить всё что можно на кусок хлеба и большими кусками запихивать в рот.
Я тоже люблю поесть, но всё-таки не так голодна, как он. Запихнув в себя пару ложек рагу и ломтик ветчины наполняю бокал и встаю. Подхожу к окну, оставив кожнара за спиной.
Под окнами дома песчаный пляж. Стоит ранняя осень, и на берег набегают почерневшие волны. Ветер хлещет листьями тропических деревьев.
Жемчужницы пришли из куда более жарких краёв. Здешнее лето для нас ещё ничего… А вот зимой выбираемся из домов только по уши закутавших в меха.
И очень скоро на побережье начнётся зима.
Невольно потираю свободной рукой озябшее плечо. Делаю глоток вина и поворачиваюсь.
Окно у кожнара за спиной, и я тоже стою у него за спиной. Похоже, он заметил это гораздо раньше и перестал есть. Спина напряглась.
