День после второго - страница 2

Наступил вечер, на улицах стало стало темнее. Из соседней комнаты все еще доносились звуки, но ни хохота, ни злого кашля, которым обычно довольствуется мать, начиная при этом еще сильнее впадать в исступление, – слышно не было. Обычно она любит; если так можно выразиться, скандалить со своими персонажами – то есть участниками различных reality show. Но в данный момент все затихло. Через приоткрытые ставни, которые никогда полностью не закрывались, и разбитое стекло на кухне начал пробираться холодный ветер, который вскоре заполнил все помещение.

– Наверно, уснула? – задалась вопросом девушка, которая к этому часу немного успокоилась и даже подобрела, она хотела пройти в ее комнату, но нерешительность и осторожность держали ее на месте, и только она сделала шаг, как вдруг…

– Ой! Компотик, – так звали ее кота, – ты меня совсем напугал!

Черный кот промелькнул стрелой мимо нее, словно облако, и остановился, чтоб дать себя погладить.

– Где ты был? Что ты здесь делаешь? – Она подняла кота на руки, вся довольная его нежностью, и прошла с ним в спальню.

– Идем! Выключим телевизор вместе! – разговаривая с котом, как с маленьким ребенком, она, очевидно, стала более уверенной. Она была крайне рада, что удалось поймать этого кота, который, ей-богу, никогда на глаза не попадался, но приходит из ниоткуда, словно посланный кем-то в самый загадочный и таинственный час. Когда она взяла пульт и прошла еще два метра, ей таки удалось выключить передачу, при этом не поднять шума, так как ей не хотелось разбудить свою мать. Да и вообще Катя с рождения была крайне аккуратная и скромная.

После того как телевизор наконец умолк, кот начал зачем-то вырываться из рук хозяйки и вести себя агрессивно: рычать, извиваться, влево и вправо вилять своим черным хвостом. Девушка подобрала его на улице. Как раз таки в аналогичный день, наподобие этого. Что заметно, оттого и кот ведет себя как-то чрезвычайно странно в такие дни.

– Ну тише! Тише! Ай. Ну иди! – смогла она наконец отпустить кота, тот прыгнул в какую-то тьму, и мелкая барабанная дробь от его маленьких лапок прозвучала где-то в углу темной комнаты.

– А-с! Что?! – Проснулась мать, внезапно, еще не совсем отрезвев от своей кондиции, лежа на кресле, она принялась бормотать несуразицу.

– Долбаные конформисты, – проговорила она, чем-то отмахнувшись, и тут же добавила: – Отель, видите ли, им не такой! Я помню все свое детство, я именно спала в… в сарае! – заметила она себе в восторге и гордо добавляла еще поминутно деталей: – А сейчас… сплю на диване… Ха-Ха-Ха, – захохотала она будто со сцены с язвительной ухмылкой и в незначительном жесте руки, как бы наотмашь, хотела бы даже привстать, но затем моментально отключилась. Огромная муха села ей прямо на бутылку, которую она так и держала в руках не отпуская, и заснула прямо с ней.

Девушка стояла позади кресла, на котором и располагалась мать полубоком, нерешительно вздохнув с облегчением, вскоре медленно попятилась назад и вышла обратно в прихожую. Все было в кромешной темноте, так что она даже и не поняла, где именно находится ее дверь, пройдя опять же по коридору, в очередной болезненный для нее раз, стараясь как можно меньше шуметь, она зашла в свою комнату. Даже не видя кровати, она как бы машинально увальнем плюхнулась на то место, где располагалась ее койка. И так прошел вечер. Если бы другой, совершенно посторонний человек решил бы проделать такой же подобный трюк, – «чтоб раз – и с разберу на кровать», да еще и с закрытыми глазами, вот так, броситься камнем, то, скорее всего, он бы сильно ушибся, если б не сломал себе шею или еще чего. Ибо в этом доме все казалось таким игрушечным, ветхим, с запахом жженных спичек и прокуренных сигарет, что не было ни единого места, где можно было по-настоящему отдохнуть. Кровать, куда мертвым грузом упала девушка без сил, была маленькая, неудобная и, кажется, не соответствовала росту девушки, однако импортная, с довольно низким изголовьем, так что подушка иногда даже безобразно свисала. Основание же кровати было мягкое, помимо матраса были постелены две толстые простыни, вторая была из овечьей шерсти, которая была постелена поверх первой, а первая – вся в дырках, спрятанная, и грязная застилала сам матрац. Дополняло же все эту картину наличие большого красного махрового пледа, которым девушка и укрывалась. Ворочаясь в разные стороны и что-то бормоча про себя, она закинула руки за голову, затем опять повернулась к стенке. Затем не в силах более найти удобное положение на этой безобразной постели она и вовсе привстала с подушки, что-то соображая. В голове мельком пробежала мысль, что обязательно нужно что-то сделать. Но что именно она хочет совершить, было неясно. В этот момент ей вспомнилась мысль, которая давеча посетила ее за просмотром собственного отражения в забрызганном зеркале старого трельяжа.