– Вика, тебя кто-то обидел? – Присела она на корточки, снизу вверх заглядывая в лицо своей маленькой подруге. Она даже не спросила, кто именно и каким образом: это не имело значения. – Ты самое главное не волнуйся, – шёпотом принялась уговаривать она. – Потерпи. Немножечко уже осталось. До обеда. Нас сегодня забирают отсюда, а они все остаются, поэтому они и злятся. Не будешь больше плакать? А то тётя Лена посмотрит, что ты такая плакса и не возьмёт тебя. (Вика недоверчиво посмотрела на неё, тут же перестав плакать) Это я шучу, – поспешно поправилась Ирина. – Но всё равно плакать не надо. Зачем? Уже сегодня вечером у нас будут самые настоящие папа и мама. Хочешь?
– Ага. – Теперь Вика уже улыбалась, но глаза её всё ещё были мокрыми от недавних слёз.
– Вот и хорошо. Видишь какая ты умница.
Ирина подняла глаза и случайно наткнулась взглядом на висящие в ряд полотенца. Подчиняясь внезапному порыву, она отпустила руку Вики, подскочила к вешалкам, сорвала с первых попавшихся крючков несколько полотенец, а потом принялась распахивать двери туалетных кабинок и с остервенением запихивать хрустящую вафельную ткань в унитазы, как можно глубже, чтобы потом сверху ничего не было видно. Закончив, чуть запыхавшаяся, она вернулась к Вике. Та, донельзя испуганная, большими и круглыми глазами выставилась на свою старшую подругу:
– Зачем это ты?
– Низачем, – мрачно бросила Ирина. – Пусть знают. Ур-роды! Только не говори никому, ладно?
– Ага.
Напоследок девочка всё-таки мельком взглянула на себя в зеркало. Синяков с вечера не было – и то было хорошо.
В группе царила довольно напряжённая атмосфера. Ребята, которые в другие дни бегали и кричали, теперь вели себя на удивление тихо; они собирались в крохотные группки по два-три человека, негромко переговаривались между собой и все как один таращились на Ирину с Викой.
Ирина забилась в угол, на своё обычное место, и застыла, опустив глаза в пол. Она страшилась встретиться с кем-нибудь взглядом, а ещё больше боялась увидеть Витю Корнеева. После того, что случилось ночью, она не стала относиться к нему хуже, потому что всё ещё пыталась осознать, как вообще что-то подобное могло произойти. Девочка могла ожидать насилия от кого угодно, от любого мальчишки, но только не от Вити – всё-таки она относилась к нему чуточку лучше, чем к прочим мальчишкам.
Рядом присела на корточки Вика и снизу вверх заглянула в глаза подруге. Ирина тускло улыбнулась.
– Всё в порядке, – одними губами прошептала она. – Уже скоро.
И почувствовала, что по спине у неё пробежали мурашки, словно в группе был сквозняк.
«Уже скоро… Последний день…»
Почему эта мысль всё ещё не может уместиться в её голове?
Людмила Ивановна почему-то не стала учинять разборки по поводу ночного происшествия. Вместо этого перед завтраком она подозвала Ирину к себе.
– Ирочка!
Она тихо подошла к столу и подняла глаза.
– Ирочка, – женщина замолчала, словно не знала, что можно сказать. – У тебя будут очень хорошие родители. Слушайся их. Цени, что они у тебя есть. Твоя мама – она вообще… очень хорошая. Тебе нужно о ней заботиться… А если ты будешь вспоминать наш детский дом, не думай, пожалуйста, ничего плохого. Здесь хорошие дети, только им очень трудно… понимаешь?
– Мне тоже было трудно, – сказала Ирина. – Даже труднее, чем им. А я не стала такой же.
Подчиняясь неожиданному порыву Людмила Ивановна обняла Ирину за плечи и прижала к себе.
