Алёна вспорхнула в машину легко, словно птичка на жёрдочку.
– Ну, что, поехали?
Автомобиль медленно пополз по асфальтовой дорожке, по обеим сторонам которой сидели два одинаковых чёрных кота. Они были жирны и самоуверенны. Увидев машину, они синхронно вскочили с места и скрылись в густых кустах.
– Поразвелось тут… стрелять их надо, – недовольно буркнул Алексей. – Чьи это вообще?
– По-моему, соседские. Ты только при девчонках такое не ляпни.
– У нас не сад, а прямо джунгли какие-то. Я конечно, в приметы не верю, но когда два чёрных кота одновременно перебегают через дорогу, тут поневоле задумаешься.
– Если говорить о приметах, – заметила Алёна. – то я слышала, что хозяевам чёрные коты приносят удачу.
– ХОЗЯЕВАМ. В отличии от всех остальных.
– Если хочешь, то можешь усыновить их.
Алексей лишь хмыкнул.
Вскоре по обеим сторонам дороги потянулся унылый однообразный пейзаж, какие всегда бывают на производственных окраинах провинциальных городков. Высокие бетонные стены, за которыми виднеются длинные цеховые корпуса с дымящимися трубами; бесчисленные проходные с деревянными дверями и запылёнными вывесками; низенькие одноэтажные здания складов со сверкающими гофрированными крышами; клумбы, выложенные уголками силикатных кирпичей; доски почёта с облупившейся краской и выцветшими давно позабытыми фотографиями; пыль, вездесущая пыль, везде – на деревьях, на траве, на стенах, на окнах домов, на транспарантах…
По рассказам Алёны Алексей немного знал историю переезда детского дома. Члены приезжающих из Районо и Облоно комиссий, оглядывая этот безрадостный пейзаж, тоже недовольно морщились, а потом пытались выяснить, какому умнику пришло в голову размещать детский дом в промзоне.
Всё объяснялось просто.
Сначала детский дом размещался в бывшем здании почты на другом, более благоустроенном конце города. Условия для жизни там были, мягко говоря, неважные: осыпалась штукатурка, проваливались дряхлые ступеньки древней винтовой лестницы. Когда однажды ночью обвалился угол нежилого (Господь помиловал) помещения, встал вопрос о немедленной передислокации интерната.
В связи с постоянным кризисом в строительной сфере, подходящих по стандартам помещений не было. В качестве альтернативы нашлось одно-единственное здание: дом купца Абрамова, представляющий музейную ценность и находящийся под охраной государства. Вывеску «под охраной» быстренько сняли, подлатали некоторые особо заметные недочёты, и детский дом переехал на новое место.
Детдомовская администрация была в восторге. Ещё бы: к трём этажам (вместо старых двух) жилых помещений вдобавок получили громадный сад, в котором находился даже кусочек городского пруда. По сравнению со зданием бывшей почты с экстремальными условиями проживания это был семимильный шаг вперёд.
Вскоре Алексей подъехал к воротам детского дома.
Дверь распахнулась настолько неожиданно, что оба – и Алёна, и Алексей, одновременно вздрогнули.
– У воспитанников по графику был тихий час, – объяснил директор. – Соколову и Казанцеву пришлось будить.
Он говорил что-то ещё, но Алёна его уже не слушала. Она уже не раз представляла, как всё будет происходить, вот и сейчас снова начала грезить наяву.
Само собой, после тихого часа Андрей Васильевич отведёт будущих родителей в группу к Ирине и Вике. Там Ольга Дмитриевна соберёт всех ребят, состоится какая-нибудь церемония прощания, где все будут желать Ирине и Вике всего самого-самого хорошего, потом в торжественной обстановке нужно будет поставить подпись под какими-нибудь документами, и, наконец, они – вчетвером – поедут домой.
