Департамент случайностей - страница 2

– Только этого мне не хватало!

Там, где был передний карман рюкзака, теперь висел лоскут размером с ладонь. Из дыры наполовину выглядывал телефон. Анфиса без надежды запустила в прорезь дрожащую руку. Если она и могла что-то потерять этим утром, то только флешку со своей презентацией. Девушка обреченно закрыла глаза и уперлась лбом в стену дома. Бабушка с граблями. Дед Мороз. Это должно было случиться.

Когда Анфиса сидела на поребрике, вперившись в верхние этажи «Петровского форта», из рюкзака донеслось «Хорошими делами прославиться нельзя». На экране мобильного мигал портрет старухи Шапокляк с поднятым вверх средним пальцем.

– Анфиса, где тебя носит? – прохрипел телефон.

– Я уже здесь, Лариса Яковлевна, – равнодушно проговорила Анфиса, потирая вспотевший лоб.

– Можешь не торопиться. Вместо тебя пришлось выпускать Андрея Николаевича с докладом об открытии новой заводской линии. Просто соизволь зайти в конференц-зал и передать программисту флешку со своей презентацией, а потом можешь идти на все четыре стороны. За тебя выступит Вероника, ей хватит расторопности и смекалки исправить чужие ошибки.

– Я ее потеряла.

– Что потеряла?

– Флешку потеряла.

В телефоне послышалось невнятное шуршание, как будто кто-то рылся в бумажном пакете.

– Ну, знаешь…

Когда на экране погасла Шапокляк, Анфиса повела бровью и невольно улыбнулась. Ей стало грустно и легко одновременно. Месяц каторги перед компьютером под пристальным взором камер наблюдения, вход по карточкам, чай по расписанию и услужливые улыбки. Всё коту под хвост. И всё осталось позади. Она вдруг испытала необъятное чувство благодарности и к суетливой бабушке с граблями, и к парню в костюме деда Мороза, и даже к той буфетчице в пышечной, которая вдруг решила уйти на пятнадцать минут.

Домой Анфиса возвращалась уже неторопливым шагом. Перед ней раскрывался, как кувшинка, полуденный Петербург. Сквозь зеленоватые кудри Литейного моста мерцала Нева, осажденная теплоходами с туристами. Над головой ссорились чайки. В ее руке в такт шагам постукивали каблуками запыленные туфли.

Ощущая пятками шероховатость асфальта, Анфиса вдруг вспомнила, как впервые прогулялась босиком по центру Петербурга.

Тогда, год назад, она сошла с поезда «Новокузнецк – Санкт-Петербург»и настолько прониклась обаянием этого города, что вмиг осталась без багажа. Просто присела на скамейку возле Ладожского вокзала, поджала под себя босые ноги, включила на плеере «Брэйнсторм»1 и подставила лицо майскому солнцу. А когда проиграла первая песня – рядом уже не было ни дорожной сумки со всеми вещами, ни новенькой «зеркалки», ни даже потертых кед, купленных три года назад на американском сайте. В кармане – только разрядившийся телефон и восемьсот рублей. Пришлось ехать на метро в никуда: она помнила только название улицы, на которой находилась ее первая съемная квартира. Пока она рассекала по городу без обуви, на нее никто не обратил внимание. Нет, конечно, несколько прохожих кинули взгляд на ее босые ноги. Но в этом взгляде не было ни насмешки, ни удивления, ни, уж тем более, презрения. Только интеллигентное равнодушие: как будто в Петербурге принято ходить без обуви. Анфиса даже подумала, что будь она абсолютно нагой, реакция была бы аналогичной. Позже она поняла: этот город настолько полон чудаковатыми людьми, что все они здесь кажутся вполне обычными. Что и говорить, если в Петербурге даже пивную бутылку просто так не выбросят, а воткнут в нее салфетку и выставят на гранитный парапет, как инсталляцию. Такие странности Анфиса встречала на каждом шагу, пока училась называть подъезды парадными, курицу – курой, шаурму – шавермой, а мультифору – файлом. Потом тоже привыкла. Недавно поймала себя на мысли, что уже не обзывает этот город Питером и не вывешивает белье на балконе. «Так поступают только приезжие», – повторяла ей пожилая петербурженка в отглаженном клетчатом платье, у которой она одно время арендовала комнату в Петроградке. Только выселяясь, Анфиса узнала, что эта бабушка лет двадцать назад переехала из Мордовии.