Нью-Йорк, 2010 год.
С самого утра дождь лил как из ведра. Впрочем, ничего другого ожидать от типичного сентябрьского дня в Бруклине не приходилось. Тяжёлые густые тучи, нависнув над центром Нью-Йорка, щедро поливали город освежающим душем, которому едва ли были рады, вечно спешащие по своим делам, жители крупнейшего мегаполиса мира.
Тем временем, в квартире дома номер восемьдесят, по улице Уинтроп от звонка взорвавшегося бесцеремонной какофонией звуков телефона в своей постели вскочил молодой парень. Очнувшись от тревожного сна, темноволосый юноша со свежеподправленной короткой стрижкой не сразу осознал что проснулся, отчего ещё добрую минуту смотрел прямо перед собой.
«Я отплываю в Рокстер уо-уо-уо»
Троекратным припевом песни с одноимённым названием разрывался лежащий на прикроватной тумбочке телефон, но, несмотря на все свои старания, привлечь внимание хозяина у него никак не получалось. В какой-то момент, казалось, бездушный аппарат окончательно сдался, стихнув на доли секунды, но, в следующий миг второй куплет творения «Дроп Мемфис» зазвучало вновь.
«Я самый лучшй Рокстар уо-уо-уо»
Сверившись с часами, что показывали семь утра, юноша вслепую попытался отыскать свой облачённый в кожаный чехол телефон, но вместо него по ошибке схватил бумажник, из которого торчали права на имя Томаса Риччи. И хоть на фотографии красовался молодой белокурый юноша, графа возраст бесцеремонно сообщала, что ему тридцать лет.
Вторая попытка ухватить телефон увенчалась успехом, и уже в следующую секунду, входящий вызов от некоего М. Милли перешёл в статус принятого. И хоть владелец откинутого в сторону бумажника с правами продолжал молчать, приходя в себя, из динамика телефона донёсся мужской, хрипловатый бас.
– Риччи, ты там?! – справился хриплый голос из трубки.
– Шеф, у меня же выходной! – сонным голосом отозвался хозяин телефона, – Я же только с …
– Риччи, не обсуждается! – голос в телефоне стал чуть грубее, – Бегом в контору! Отоспишься после смерти!
Не дожидаясь ответа, звонивший первым положил трубку, оставив Томаса ещё добрую минуту молча сидеть с приложенным к уху телефоном.
– Карьерист старый! – иронично буркнул Риччи, небрежно бросив потрёпанный жизнью «Блэкберри» вслед за бумажником.
Нехотя поднявшись на свои две, Том соскользнул с края кровати, неспешно зашагав в сторону приоткрытой двери своей спальни. Обходя кучи разбросанных по коридору вещей, Риччи, то и дело, отталкивал их ногам, сбивая их в ещё большие кучи в углах. И хоть опрятностью жилище парня не отличалось, по сравнению с ванной, общее состояние квартиры было ещё достаточно приемлемым.
Едва открылась дверь душевой, как в лицо парня тотчас ударил смрад стоялой сырости, в которую он не только не побрезговал войти, но даже не удосужился открыть маленькой форточки у потолка. Не включая света, Том нащупал лежавшую на санитарном зеркале щётку и, не став искать пасту, приступил к утренним процедурам, которые скорее делал для галочки, нежели пользы.
Собственно говоря, в точно таком же ключе продлилось всё, нежданное пробуждение Тома Риччи. Выйдя из спаренной ванны, что также являлось ещё и туалетом, коим юноша не преминул воспользоваться, Томас быстрым шагом вошёл в гостиную, являвшейся также и столовой, и кухней.
Заглянув в холодильник, в котором на удивление царил абсолютный порядок, Том вынул два стоявших друг на друге контейнера, прихватив при этом баночку Колы без сахара, вытащив её из ровного строя подобных ей. Отложив на контейнеры на стол, и не закрывая холодильник, Риччи осторожно выставил баночку с заднего ряда вперёд, чтобы не нарушать общей гармонии.
