За окном залаяли собаки. Вера встрепенулась и подошла к окну в надежде, что вернулась Елизавета Николаевна. Но соседки все не было. Какая-то непонятная тревога стала закрадываться в душу девушки. Она вздохнула и снова присела на стул. Приготовилась слушать свою гостью.
– Мне потом коллеги мужа рассказывали, что он купил для новой семьи «жигули» и стал строить дом в Центральной усадьбе, – продолжала Альбина свой рассказ. – Я часто задумывалась: откуда у него такие деньги взялись? Разве можно, работая на утиной ферме, заработать на машину и начать дом строить? Ответы на эти вопросы я нашла только тогда, когда сама занялась бизнесом. У него ведь в ведении тысячи уток. А это и мясо, и пух, и комбикорма. Составил акт на падеж птицы, а сам уточек на базар. Одним словом, воровал у хозяина. – Гостья тряхнула головой, от чего ее густые темные волосы веером рассыпались по плечам. – Я вот еще о чем думаю, – стараясь выговориться до конца, продолжила она. – Наверно эта худющая конопатая замухрышка, я имею ввиду Лушку, увела у меня мужа приворотом. Таких страшилок, как она, мужики любить без приворота не могут.
– Я не видела эту Лушку, но ты, на мой взгляд, просто красавица, – улыбнулась гостье Вера. – И хотя я не мужчина, а на вкус и цвет, как известно, товарищей нет, все же я убеждена, что такую женщину, как ты, нормальный мужчина не бросит. Его точно приворожила рыжая утятница.
– Вот и я была уверена в этом, – поддерживая тему приворотов, заговорила Альбина. – Поэтому обратилась за помощью к бабке Ольге. А было это вот как.
Гостья стала подробно рассказывать Вере о своем походе к местной колдунье. Начала она с того, что утром отрубила голову самому крупному индюку, ощипала его и осмолила на ячменной соломе. Уложив вместе с потрошками в целлофановый пакет, отправилась к Вакулинчихе. Дверь в ее землянку была приоткрыта, и Альбина без стука вошла в сени. Положив на ящик пакет с индюком, хотела уже войти в комнату, но тут она услышала громкий мужской с кавказским акцентом голос. У бабки Ольги был гость, и он, похоже, чем-то был очень недоволен. Женщина прислонила ухо к двери и стала слушать.
– Не смогу я помочь твоему брату из тюрьмы выйти, – говорила Вакулинчиха, – и не проси, не смогу.
– Бабушка, дорогая, помоги, – умолял ее гость. – Я для тебя все что угодно сделаю, я тебя озолочу. Ведь мой брат не виновен, а ему хотят пожизненное заключение присудить.
– Мне твои тревоги понятны, сынок, но еще раз повторяю, ничем помочь не могу.
– Своим русским ты помогаешь, – с надрывом проговорил мужчина, – а чеченцу помочь не можешь. У тебя на чеченцев аллергия, да?
– Успокойся, сынок, – тихо отвечала бабка Ольга. – Я помогаю людям независимо от их национальности. Бог у всех один, а мы его дети. Но я не могу помочь убийце и насильнику. А на твоих руках и на руках твоего брата я вижу кровь безвинно убитых людей.
– Что ты такое говоришь, какая кровь? На, посмотри, мои руки чистые.
– Я в глаза твои посмотрела, и мне сразу все стало ясно. Да ты и сам, наверно, понимаешь, что за свои злодеяния когда-нибудь ответишь перед Всевышним. А теперь, – бабка Ольга подошла к двери и открыла ее настежь, – оставь мой дом.
– Ведьма старая, ты мне заплатишь за унижение, – кричал выходящий, размахивая руками. – Я тебя раздавлю, как жабу. – Он ударил ногой стоявшую у двери табуретку. – Ты меня надолго запомнишь.
