– У мамы нет денег…
За столом воцарилась мертвая тишина. Никто из присутствовавших не ожидал такого ответа.
– Ну что вы заладили, как сороки, – вступился за Афанасия Олег. – Без штанов. Без штанов. Ну и что? Я вот целое лето без трусов купаюсь. Это почему, как вы думаете? Да по той же причине. Правильно он вам сказал: нет денег у матери.
Елизавета Николаевна перевела взгляд с Олега на Афоню. Ей стало до слез жалко этого несчастного человека. Ведь не по своей воле он стал отверженным и никому, кроме матери, ненужным.
– Вот старая брунька, – хлопнула она себя по лбу ладонью. – У меня же в сундуке целый узел сыновних штанов лежит. Ну-ка, Афанасий, – сказала она поднимаясь и беря на руки внука, – пойдем ко мне, штаны мерить будем. – И они направились в дом к соседке.
Вера убрала со стола, помыла посуду, сняла фартук и сказала Олегу:
– Пойду тоже приму участие в примерке штанов.
В это время в магнитофоне закончилась кассета. Кирилл подошел к окну, чтобы перевернуть ее и увидел идущего по улице Джохара.
– Вера, – окликнул он уже собравшуюся выходить девушку. – Бери Олега и прячьтесь под кровать. В деревне чеченцы. – Вера хотела выглянуть в окно, но Кирилл буквально оттащил ее в сторону. – Бегом под кровать. Олег уже там. – Едва девушка оказалась под кроватью, он опустил до пола одеяло и, как ни в чем не бывало, занялся магнитофоном.
Гость подошел к открытой двери, поздоровался с Кириллом и, не спросив разрешения у хозяина, нагло переступил порог землянки. Юноша молча наблюдал за пришедшим. А тот, осмотрев комнаты, спросил:
– Ты что родственник этой ведьмы?
– Какой ведьмы?
– Той, что жила в этой избушке на курьих ножках.
– Нет, я сам по себе. Мне временно разрешили здесь пожить.
– Ты что, не местный? Родные у тебя есть?
– Родных нет. Я из детского дома, – Кирилл вышел на улицу.
Джохар еще раз внимательно осмотрел комнаты и вышел следом за Кириллом.
– У тебя есть зажигалка? – спросил он вежливо. – Курить очень хочется, а огня нет.
– Зажигалки нет, – стараясь оставаться спокойным, ответил Кирилл. – Есть спички, – он протянул коробок. – Можете оставить себе, у меня запас.
Гость закурил и положил спички в карман. В это время по улице от дома Елизаветы Николаевны в милицейских брюках и ботинках мчался Афоня. Подбежав к калитке Веры, он на какое-то мгновение остановился, а потом неожиданно бросился сзади на Джохара.
– Сука, гад, бил Афоню, – закричал он раздирающим голосом.
Чеченец попытался освободиться от цепких рук нападавшего, но не тут-то было. Узнавший своего обидчика и убийцу отца, тот схватил его мертвым хватом за горло и не отпускал. Лицо Джохара стало фиолетовым, он задыхался. Кирилл бросился разжимать руки Афонии, но у него ничего не получилось. На крик выскочила из своего дома Елизавета Николаевна. Она чиркнула спичку и поднесла ее к мочке уха Афанасия. Вскрикнув от боли, он разжал руки, продолжая кричать: «Сука, гад, бил Афоню».
– Чего вы не спрячете в клетку этого дурака, – отойдя в сторону, злобно проговорил Джохар. – Вы же видите, что он опасен для окружающих.
Афанасий, склонив голову набок, внимательно слушал, что говорит чеченец.
– Бил Афоню, бил папу, – громко рыдая и показывая пальцем на пришельца, продолжал кричать парень.
– Не плачь, детка, – прижала его голову к себе Елизавета Николаевна. – Мы тебя в обиду не дадим. – Она стала гладить его по голове.
