Продавщицей нанял соседку, проживающую напротив – бывшую парикмахершу Ольгу Бедотову. Для тридцатиоднолетней Ольги, привыкшей к общению с людьми, новая работа не была в тягость. Тем более, что дом был рядом, а за детьми-малолетками присматривал престарелый отец. Он же вместе с детьми заботился во время ее трудовой деятельности о курах.
Баобабский с раннего утра подгонял к киоску «Москвич-Комби», самолично разгружал его и уезжал забирать товар. А Ольга расставляла бутылки польских крем-ликеров, спирта «Ройял», водки «Распутин», коньяка «Наполеон», пива; раскладывала плиточки «Баунти» и китайские зонтики; врубала на полную мощность кассетную китайскую магнитолу «Осака» и начинала слушать Татьяну Овсиенко и Татьяну Буланову, группу «Лесоповал» и прочих звезд российской культуры.
Из киоска неслись песни про есаула молоденького, про неразделенную любовь, про слухи об амнистии, что ходят в лагерях…
***
Ольга легко вписалась в новую реальность. Она пыталась флиртовать с хозяином, но выяснилось, что тот занят лишь деньгами. Зато она пользовалась успехом у определенной категории покупателей. Появились даже постоянные клиенты, но следовало не терять бдительности: некоторые пытались загнать фальшивые доллары. Бывало, Баобабский – хоть и называл себя преподавателем математики – обсчитывался, и удавалось толкнуть налево пять бутылок ликера «Банан».
Работа с живыми деньгами захватывала.
Ольга считала деньги, слушала музыку и наблюдала за становлением капитализма в России из окошка-амбразуры.
К марту некоторые новозаборцы уже смогли приспособиться к новой экономической политике. Появились в городе начинающие предприниматели и офицеры-танкисты, которых в срочном порядке эвакуировали из Германии и которые успели там прибарахлиться напоследок; приблатненные пацаны-распальцовщики и красотки в резиновых туфлях и китайских колготках со светящимися нарисованными слонами; юные бездельники в черных башмаках с белыми носками, приезжающие на подержанных вишневых «девятках»; подозрительные молчаливые краснопиджачные личности с долларовыми бумажками.
Приходили также к киоску и жильцы из соседних общежитий резиново–технического завода, предлагая иногда за бутылку «Ройяла» велосипедную шину. Молодые вулканировщики, получив зарплату, бежали сюда же за крем-ликером «Кокос». Ближе к ночи, перед закрытием, являлись за импортными резиновыми средствами застенчивые господа солидного возраста и развеселые девахи с соседних улиц. Потом из темноты пустыря и церковных развалин доносились приглушенные «ахи» да «охи».
Ольга постепенно становилась опытнейшим психологом, наблюдая за страстями ссорящихся и мирящихся покупателей – жильцов улицы Второй Советской и переулка Безбожников.
Алена Апина пела им «Твоя вишневая «девятка» меня совсем с ума свела!», Гарик Кричевский – «Мой номер двести сорок пять, на телогреечке – печать!», Игорь Тальков – «Вот так, вот так живут Америка с Европой!», и все это частенько сопровождалось громкими разухабистыми припевами.
Бедотова поняла, что новая шуба рано или поздно станет реальностью. Она сидела под надписью «Anus+» в своем металлическом киоске-дзоте из сваренных листов подобно Анке-пулеметчице, и выстреливала в покупателей товарами с помощью выдвижного ящика.
Киоск был еще украшен по стенам крупными надписями «Народный», «Вино. Водка. Пиво» и «1 сигарета – 10 рублей».
