Дериват - страница 10

– Я решил подготовиться к соревнованиям в Ута-Лампу. Сегодня начинаются отборочные показы на сборную от союзных агломераций, – мальчишка остановил вращение своего тела, как спутник прекращает движение вокруг собственной оси. – Это место, Спри, почему-то постоянно тянет меня, а я с невинностью ягненка нахожу в нем успокоение. Увидимся, друг. Надеюсь, ты будешь болеть за меня во время обычного завтрака, повседневной рабочей рутины, вечернего умиротворения и ночного дрема. А когда я выиграю земное первенство – а ты будешь сидеть на трибуне среди ликующей толпы, все так же неустанно переживая за мои успехи – я подойду к тебе. Последний зритель уже покинет арену, а я буду хвастаться перед тобой полученным трофеем. Только тогда я разрешу перестать за меня болеть, потому что все уже будет позади, и мы с тобой станем победителями.

Крео провожал Кью умиленным лицом, его глаза сдобрило ликование мальчишки по будущему:

– Иначе и быть не может, Кью.

Ставни в процессорную беззвучно сомкнулись, скрыв за своим стеклянным флером воодушевленного спортсмена; затем щелкнул магнитный замок двери операторской. В серверной воцарился тихий гул турбинной аппаратуры: это расслабленно дышали кондиционеры. Упоительное дуновение заглушало механизированную перекличку вычислительный бездонности. Цикады застрекотали, вслушивался в едва уловимый писк техники Спри, и это точно были не мухи.

Убедившись, что Крео Спри – единственный смертный, присутствующий в зале, бессмертное существо явилось в квантовой плоти – стена, испещренная миллионами полупроводников, ожила миллиардами красок. Раскаты волн, бьющиеся о толщу воды, реки магм, сталкивающиеся друг с другом, водопады звездного ветра, сливающиеся в планетарную туманность – стихийные явления находили свое самое прекраснейшее почти потустороннее отображение.

– У молодой черной дыры не может быть падающей сингулярности, только у звезды, прожившей миллион световых лет, – неизвестный голос, окутавший каждый метр процессорной, явно адресовал свои замечания ушедшему юноше. – Когда-то такую удивительную силу называли в честь трех великих ученых. Добрый вечер, Крео Спри.

Одинокий странник, оператор Аполло 2, стоял лицом к бушующим десятками инсталляций в секунду квантам: в каждом природном явлении четко вырисовывалось умиротворенное человеческое лицо, лицо мира, в чертах которого могла взорваться Вселенная.

***

Мягкое тусклое освещение заполоняло просторный актовый зал. От такого распределения томного света казалось, что под потолком сгущались беспросветные воронки туч.

Гек Клем сидел на одном из двухсот роскошных кресел, расставленных специально для приглашенного академического бомонда. Срединный ряд, на котором расположился молодой, но всем своим видом статный член научного сообщества, наполовину опустел; лишь аккуратно прикрывающие сиденья заполненные брошюры могли сказать о том, что раннее место было занято. Когда это последний раз в информационно-научных целях использовали бумагу, задавался вопросом Гек, искоса пуская равнодушный взгляд на чуждый текущему веку прямоугольник целлюлозы. Схожая по природе озадаченность также циркулировала в голове молодого человека в ходе сего мероприятия: один резидент университета с пламенной речью об избитом уголке науки заменял такого же напыщенного собственной значимостью франта – и так выстраивалась чехарда утомительного краснобайства. Все разглагольствования ораторов исходили из опалых текстов, лежавших на кафедре, без каких-либо попыток предметно коснуться профильной тематики. С абсолютной апатией к тяге настоящего первооткрывателя такие словоблуды даже не попытались хоть раз убрать глаза с дисплея, чтобы найти собеседника в аудитории коллег, а не в жидкокристаллической подсказке.