Зря Хеларт погнался за монстром, пытаясь разрубить свой страх надвое: монстра он убил, но страх только усилился. Он стал смердеть так же, как вонючая жижа, выпущенная треснутым лезвием из брюха монстра. Черный смог пополз по земле, увлекая рассечённую тварь обратно в свой мир. Взмах, выпад – Хеларт рубил на куски уже полностью мертвое, все еще надеясь избавиться от натянутого ужаса. Исполнись его мечта, он с таким же проворством держал бы штурвал космолета. Когда он боялся, то всегда глядел на звезды. Они успокаивали его. Но сейчас он не мог даже задрать голову к небу – в такое не поднимется ни один стальной дракон.
Перед глазами Хеларта сверкнул клинок из закаленного стекла и тут же исчез по центру его живота, до самой рукояти. Острие разорвало белую ткань с вышитым алым крестом, пробило броню из ткани Преданной и вошло в живот легко, словно раскаленная медь в сугроб. Белая ткань туники обагрилась красным, смешавшись с алой краской креста.
Он не заметил его, не заметил – тьма вокруг слишком сгустилась, чтобы различить ее оттенки. Рука Инквизитора выросла внезапно, буквально из ниоткуда – слишком белая, чтобы спутать ее с чем-то другим. Когда он показался из-за большого валуна, сжимая тонкой ладонью клинок из каленого хрусталя, Хеларт уже испустил дух.
– Вы перебили всех моих воинов, возьму и я свою долю, – проговорил Инквизитор, брезгливо отбрасывая навалившегося на него Хеларта в сторону вместе с его мечтами. – Все равно от него никакой пользы. У вашего пса треснул меч – еще парочка моих друзей, и от его лезвия остались бы только осколки. Храмовник без меча все равно что труп. Надо же… посмотрите – он действительно мертв.
Инквизитор осклабился, показывая белые зубы, ровно такие же, как и кожа на его руках, и на лице тоже – идеально выточенном, как скульптура из молочного мрамора. Серебряные волосы скрывались под черным капюшоном, сам Инквизитор кутался в балахон, расшитый золотой вышивкой-вязью на незнакомом языке по подолу и бархатным рукавам.
– Асгред, Павел, назад, быстро, – отдал приказ Проявитель, и крестоносцы спрятались за спину Каллахана без дополнительных увещеваний.
В самом начале пути, еще на выходе из Агропояса крестоносцев насчитывалось более дюжины. Угасало солнце, таяло и число воинов в их строю: Олег, Якоб, Дарел, Канси… Ульрих был самым молодым из них – пареньку едва исполнилось пятнадцать, но прочная сила Пламени повела его на острие мечей одним из первых. Он забрал с собой троих из свиты Инквизитора. Теперь храмовников насчитывалось всего четверо, нет… уже трое, однако Инквизитор остался в одиночестве. Толерину некуда было бежать, храмовники настигли бы его в течении нескольких часов.
Каллахан всматривался огненным взглядом в сияющее красотой лицо Инквизитора, гадая, что за тварь поселилась в этом теле. Она не оставила ни единой отметины на его бледных покровах – ни черных вен, проступающих на коже ломаными ветвями дерева, ни язв и рубцов на губах, носу и щеках, ни когтистых рук, покрывшихся чешуей под воздействием Тени внутри захваченного тела. Сущность внутри Инквизитора ничуть его не изменила. «Просто не успела», – догадался Каллахан, он молод и неопытен. Тень Инквизитора еще не пустила глубокие корни в плоть, изуродовав тело до неузнаваемости.
И тем не менее, Толерин убил почти всех, кто отправился охотиться на самых опасных Теней этой реальности. Теней, которых может уничтожить исключительно крепкое Пламя. Такое имелось только у одного Проявителя – его, Каллахана.
