Я усмехаюсь:
— Ты спрашиваешь, поступила бы я так сейчас, будь у меня возможность?
— Только в этот раз ответь честно.
Я хмыкаю и задумываюсь.
Мне, — кстати говоря, по собственной вине, — пришлось заканчивать школу в другом городе. Небольшая и частная, она относилась к пригороду, в котором мы поселились, под пафосным названием «Изумрудный городок». Популярность — моё всё, а я то и дело слышала: Лиза Сорокина то, Сорокина Лиза это. Староста класса и девушка самого популярного из парней, Гордея Прибрежных. Разумеется, я захотела его себе, а он сам не то, чтобы отличался верностью. Это было так легко… Тем более, что эта Лиза таинственно исчезла буквально накануне нашего приезда в город. Шикарные четыре месяца, потрясающий выпускной, а затем выясняется, что Сорокина не только вернулась в пригород, но и оказалась нашей соседкой. Я была разочарована тем, что она из себя представляет — зажатая серая мышка. А сколько дифирамб этому чучелу пелось! Последней каплей стало то, что, когда Русу потребовалась помощь, меня не оказалось рядом, зато там оказалась чёртова Лиза. Это и положило начало концу.
Теперь я понимаю, что не будь я так увлечена ничтожным парнем Сорокиной, Руслан в тот день не пострадал бы. И, вероятно, Лиза так и осталась бы соседкой, не стоящей внимания.
Это моя вина.
А искупаю я её не самым лучшим образом — продолжая разрушать. И с учётом, что я сама не терплю ни одного из средств опьянения, подсыпать Лизе наркотик — было безусловно подло с моей стороны. Но я намерено пошла на эту сделку с совестью. Знать бы наперёд, к чему это приведёт…
Я смотрю на Кирилла и вздыхаю:
— Вряд ли сейчас я поступила бы так же. Но только потому что знаю, что это не сработало.
— Не поэтому.
— Давай, удиви меня, доктор Фрейд, — саркастично прошу я.
Кирилл тихо смеётся, а затем делает шаг ближе, приподнимает пальцами мой подбородок и снова будто в саму душу смотрит:
— Однажды ты пришла к мысли, что быть стервозной эгоисткой безопаснее для жизни. Оно и ясно — в этом мире хорошо живут те, кто не заботится о других. Но твоя суть… Она сопротивляется выбранному курсу, особенно сейчас, когда тебя оставили наедине с собой, верно? Ты же чувствуешь это, Вика?
Меня бросает в холодный пот от его слов, в горле пересыхает.
— Откуда ты… — хрипит мой голос.
Кирилл мимолётно улыбается:
— Я сам частенько оставался наедине с собой — творчество оно такое. Ну и да, одно время я увлекался психологией. Я вообще много чем увлекался.
— Точно, это же якобы твоя болезнь, — постепенно прихожу я в себя. — А ты не стал далеко ходить.
— Не видел смысла, — пожимает он плечами и наконец отступает от меня. — Достаточно было просто приукрасить истину.
— А когда её приукрашаю я…
— Со мной это не работает, — кивает он. — Я обманул систему, чтобы узнать тебя ближе, и сам легко распознаю обман.
Он меня пугает, честно, и одновременно с этим восхищает. Я впервые встречаю на своём пути подобного человека. Клянусь, чувствую себя сейчас маленькой девочкой, которой хочется напакостить взрослому, гораздо умнее её. Лишь бы не признавать его правоту и превосходство.
Чёрт.
Я нервно убираю кисточку обратно в стакан с другой канцелярией и твёрдо заявляю, правда в глаза Кириллу слабовольно не смотрю:
— Я не хочу, чтобы ты узнавал меня. Нам не стать ни друзьями, ни кем-то там ещё… Всё ясно?
Я спрыгиваю с высокого стула, чтобы уйти, но Кирилл одновременно со мной снова делает шаг вперёд. Его руки удерживают меня за спину, мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. Наша неожиданная близость тревожит, но больше злит, конечно.
