— Ты снова врёшь, Вика, — обжигает кожу его дыхание. Он отпускает меня так же резко, как прижал к себе, и предлагает с улыбкой: — Но давай допустим, это на самом деле так. Поэтому у меня есть встречное предложение: может быть, ты хочешь узнать меня?
— Не хочу.
— Ты упрямая, — улыбается он и осторожно берёт меня за руку. — Но и я тоже.
От тепла его пальцев по коже бегут мурашки. Я перевожу взгляд с наших рук на лицо Кирилла: что в нём такого? Почему он вызывает у меня такие противоречивые чувства?
— Ты меня пугаешь, — говорю я честно.
Кирилл склоняет голову вбок, спрашивает задумчиво:
— Чем? Непредсказуемостью? Вероятно, ты всегда неосознанно предпочитала тех парней, которыми легко управлять. Я прав?
Да ж это такое?! Да! Превосходство в отношениях должно было принадлежать мне!
— Прав, — выдёргиваю я руку. — Доволен собой?
— Это не было моей целью, не нужно на меня злиться. — Он наклоняется вперёд и шепчет с выражением: — Решайся, Вик, — попробуй что-то новое для себя.
Что-то новое? Не уверена, что мне это понравится. Но отчего-то продолжаю стоять на месте как вкопанная.
Я делаю над собой усилие и хотя бы разворачиваюсь в сторону выхода из комнаты. Смотрю на Кирилла:
— Заинтересуй меня — твой самый худший поступок в жизни по отношению к другим людям?
Кирилл хмыкает:
— Ищешь точки соприкосновения? Ладно, дай подумать… — Кирилл отодвигает меня чуть в сторону и усаживается на мой стул, при этом он снова берёт меня за руки, водит по коже подушечками больших пальцев. Выглядит задумчивым, поэтому я не понимаю, осознаны его движения или нет. И ничего не делаю, просто жду. — Мне тогда было лет двенадцать. Поступок абсолютно не мужской, предупреждаю сразу. В общем, дело было в новенькой, старенькие девчонки невзлюбили её моментально, предполагаю, что дело было в её ухоженности, они-то уже давно росли без матерей…
— Постой, — нахмурившись, перебиваю я его. — Ты сейчас на полном серьёзе говоришь, что тоже рос в детском доме?
Кирилл делает страшные глаза:
— Именно, Вик, ты и не представляешь сколько у нас общего.
— Ты шутишь.
— А ты решила, что меня в тебе привлекла лишь яркая внешность? Нет, Вика. Я тоже жил в детском доме, и гораздо дольше тебя — с самого рождения.
— А твои родители?
Кирилл пожимает плечами:
— Отец случайный парень, имя которого я так и не смог выяснить, а мать наркоманка, скончавшаяся от передозировки спустя два года после того, как отказалась от меня.
— Чёрт. Но тебя усыновили, верно?
— В двенадцать и усыновили, — улыбнувшись, кивает он.
— Повезло.
— Как и тебе с братом.
Я на мгновение опускаю глаза, ощутив стыд, а затем вспоминаю о теме нашего разговора и вновь смотрю в лицо Кирилла:
— Так и что там с абсолютно не мужским поступком? Продолжай.
Кирилл улыбается и отводит взгляд в сторону:
— Новенькая вызвала у меня симпатию, и в один прекрасный момент я решил отомстить тем, кто её обижает. Я знал страхи каждой из них, как-никак росли вместе, и потому попал точно в цель: одной, пока она спала, остриг волосы, длинной которых та так гордилась; вторую вынудил обмочиться, пока она спала рядом со своей подружкой — ударил по самолюбию; а третью рассорил с парнем, соврав ему, что та лезла ко мне целоваться. Я тогда уже знал, что готовятся документы на моё усыновление, и поэтому действовал жёстко и без особого страха.
— И никто не узнал о том, что это был ты? — Я усмехаюсь: — И новенькая не узнала, кто её «герой»?
