«Я жила,» – подумала она. Это осознание наполнило её странной, мягкой радостью, как тёплый свет раннего утра, когда день ещё не начался, но всё кажется возможным.
Небо медленно становилось всё ярче, краски смешивались в её сознании, а вокруг неё словно разливался какой-то всёобъемлющий покой. Она хотела ещё раз увидеть мамино лицо, услышать папин смех, почувствовать запах свежих панкейков, но знала, что это больше невозможно. И всё же, вместо того чтобы бороться, она просто закрыла глаза.
Небо оставалось с ней до самого конца.
1. Научиться играть на фортепиано
Хлоя сидела на полу своей комнаты, окружённая лёгким беспорядком: на кровати лежала открытая книга, на столе поблёскивала забытая чашка с остывшим чаем. У её ног лежал старый фотоальбом с потрёпанными уголками, хранивший в себе целую жизнь, собранную в жёлтые, слегка выцветшие кадры. Она переворачивала страницы медленно, словно боялась случайно разрушить что-то хрупкое, какую-то неуловимую нить, связывавшую её с прошлым.
На одной из фотографий маленькая девочка с густыми светлыми локонами, в платье с лентами, сидела за игрушечным фортепиано. Её пальцы, нелепо растопыренные, касались ярко-розовых клавиш, а на лице была написана самая настоящая серьёзность. На заднем плане мама хлопала в ладоши, а папа смеялся, склонившись к ней с подносом мороженого.
Хлоя тихо усмехнулась. Этот момент, запечатлённый на старой фотографии, словно вернул её назад, в тот летний день, наполненный запахом скошенной травы и звуком ветра, гудящего в высоких деревьях их сада.
Она всегда любила это старое фортепиано в доме бабушки. Настоящий инструмент стоял в углу гостиной, немного пыльный, с потёртыми клавишами и одной застрявшей педалью. Бабушка всегда говорила, что у пианино есть душа, и что тот, кто к нему прикоснётся, почувствует её.
– Музыка, моя дорогая, – шептала она, сидя рядом с Хлоей на старом кожаном диване, – это голос сердца. Когда слова заканчиваются, музыка говорит за нас.
Тогда Хлоя этого не понимала. Она просто играла на бабушкином пианино, нажимая на клавиши и стараясь повторить мелодии, которые бабушка напевала ей тихим, ласковым голосом. Но теперь, листая страницы фотоальбома, эти слова будто обретали новый смысл.
Она отложила альбом в сторону и вытянулась на полу, глядя на потолок. Мысли путались, сплетаясь с воспоминаниями: вот она снова стоит у пианино в бабушкином доме, её пальцы блуждают по клавишам, на лице – сосредоточенность и лёгкое раздражение. А вот бабушка улыбается, поправляя свои круглые очки, и хлопает в ладоши:
– Получилось, моя дорогая! Ещё раз!
Но воспоминания всегда заканчивались одинаково. Лето сменилось осенью, бабушки не стало, а пианино увезли в неизвестном направлении. Родители посчитали, что учиться музыке не имеет смысла, и это стало той границей, за которой мечта начала угасать.
Хлоя вздохнула, чувствуя в груди знакомую пустоту. Она закрыла глаза, и ей вдруг отчётливо показалось, что она слышит слабый, едва уловимый звук – будто бы где-то, совсем рядом, кто-то тихо играет на пианино. Звук на мгновение наполнил её, а затем исчез, оставив после себя ощущение чего-то недосказанного.
Она открыла глаза и, глядя на пыльные лучи света, танцующие на деревянном полу, подумала: «А что, если я попробую снова?».
***Звук телефона выдернул Хлою из её мыслей. Громкая мелодия казалась почти насмешкой над тишиной. Она лениво потянулась за трубкой, перевернув фотоальбом краем локтя. На экране высветилось имя её матери.
