В отдельных частях организма возникло чувство незащищённости – ровно обратное тому, которое сулит реклама женских прокладок. А мозг стал рисовать всякие картинки в стиле Босха. Как завтра утром Б. вызывают для объяснений к… Нет, лучше даже не думать, к кому его вызывают.
– Кто Вас надоумил такое сказать, нанеся тем самым многомиллиардный урон многим уважаемым, дружественным нам предпринимателям и экономике России в целом?
– Так ведь уважаемая фирма К…
– Кто конкретно из фирмы К.? В глаза смотреть!
– Ну этот, как его… Е.
– А ну разобраться с этим Е.и доложить по результатам!
– Есть!
И тяп по Ляпкину, ляп по Тяпкину.
Пробормотав что-то вроде «пока никаких комментариев», я дрожащим пальцем набрал своего непосредственного начальника – иностранца, понятное дело – назовем его Т. Изложил ему кратко, что произошло, и завершил своё сбивчивое (по причине крайне возбужденного состояния) выступление тем, что у нас, кажется, проблемы. На что Т., вторя герою Вицина из «Операции Ы», заметил, что «не у нас, а у Вас», что он мне давно говорил, что надо тихо делать свою работу, а не выпендриваться и не корчить из себя властителя умов. Короче, чтоб я сам теперь из всего этого выпутывался.
Прав был старина Т., как всегда, прав.
Надо ли говорить, что спал я той ночью не лучшим образом. Босх в голове продолжал рисовать свои апокалиптические картинки. Под утро я схватил загранпаспорт и стал лихорадочно перебирать страницы, чтобы понять, есть ли у меня открытая британская виза. Вполне возможно, думал я, мне самому придётся применить «лондонский подход». А вернее, отход. Хотя границы для меня наверняка уже закрыли…
Всё-таки склонны мы преувеличивать свою значимость в этой жизни!
Конец у этой истории оказался малоинтересным. На следующее утро Б. опубликовал по всем каналам опровержение. Мол, корейские журналисты грубо извратили его слова – может, переводчик чего не так перевёл, а может, сами журналисты не поняли, что с них взять. А как там было на самом деле – никто уже, наверно, не узнает.
Мы тоже, скоординировавшись с Б., разъяснили, где только могли, «что конкретно мы имели в виду». И для меня всё обошлось практически без последствий. Ну, разве что на какое-то время стал снарядом для соревнований в остроумии коллег и всех, кто был в курсе, как я «обрушил финансовые рынки».
Б., правда, через какое-то время потерял пост председателя своего думского комитета и стал простым депутатом. А уж было ли это как-то связано с описанной историей или просто стало следствием политической борьбы – сказать не могу.
У меня, как и у всех нас, конечно, было множество и других забавных ляпов в работе. Куда ж без них. Например, много лет назад мы отправляли важное письмо тогдашнему министру финансов Кудрину, и в исходящем номере, состоявшем, по нашим правилам, из инициалов партнёра (которого звали David John Crawshaw) и фамилии получателя, из-за какого-то технического сбоя исчезли одна буква и косая черта, и в шапке письма первой строчкой гордо значилось: DJKudrin. Заметили поздновато. Еле успели вытащить из канцелярии Минфина, а то нам бы устроили дискотеку.
Но такие случаи, как правило, подразумевают только один вывод: как говаривал Жванецкий, «тщательнЕе надо». А в истории с «лондонским подходом» мораль (если она вообще в ней есть, в чём я сильно сомневаюсь), наверно, другая: всё, что мы делаем даже с самыми благими намерениями, может иметь совершенно непредсказуемые последствия. Поэтому либо сиди и не отсвечивай, либо уж изволь – будь готов.
