Прогуливая занятия, парень особо не переживал: учитывая, что его учеба была проплачена, ему все равно ставили неплохие оценки. А вместе с профессией хирурга Бадд изучал теперь и ремесло колдунов. В последнее время он увлекся оккультными науками. Некоторые знания ему помогла освоить Кера, с которой он познакомился, обучаясь в одном вузе. А недавно ему поступило предложение от его земляков: вступить в закрытую секту бокоров (черные жрецы африканской религии вуду). Но учеба Бадда в медицинском вузе подходила к завершению, а в Нигерии уже ожидало хорошее место врача с высокой зарплатой. Менять свою теплую родину с выгодной работой на страну вечного бардака и морозов ему не хотелось. Заниматься же магией можно было и в Африке. Поэтому связываться здесь с черными шаманами парень не стал. Испытывая теплые чувства к Кере, которая многому его научила, он любезно рассказал, где здесь собирается секта для проведения своих тайных обрядов.
– Только мне проблемы совсем ни к чему, поэтому не надо указывать, что это именно я выдал вам нужный адрес, – попросил Бадд. – Но с белым цветом кожи, вы вряд ли попадете на африканскую церемонию колдунов.
– И при этом они еще ку-клукс-клан осуждают, – возмутился Ланской. – Ладно, есть у меня одна задумка, как попасть в гости к этим черным расистам.
Попрощавшись с будущим «светилом нигерийской медицины», который сразу же накинулся на обед, состоящий из тушенных бананов и подозрительной браги из различных прогнивших плодов, его посетители покинули общежитие, стараясь побыстрей проскочить в коридоре мимо сильно воняющей кухни. Усевшись с Керой в автомобиль, Яков распорядился:
– Прохор, поехали в национальный театр.
За свою долгую жизнь Ланской освоил много профессий, но особо теплые воспоминания он сохранил о своей непродолжительной работе в театре. Примечательная внешность в сочетании с хорошими актерскими качествами позволяла ему получать хорошие роли в театральных представлениях. Возможно, он со временем снискал бы даже мировую славу, но этому помешали разногласия с режиссером, ставившем в то время пьесу Уильяма Шекспира «Отелло, венецианский мавр». Яков претендовал на роль Отелло, но ее получил бездарный родственник режиссера, а самому Якову было предложено сыграть шута, слугу мавра. Разгневанный Ланской сыграл все же Отелло, но по-своему. Крепко сжимая в своих руках горло режиссера и крича «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?», Яков сорвал бурю оваций всего многочисленного театрального коллектива, обозленного на деспотизм и произвол постановщика пьес. Правда, после инцидента, закончившегося двухнедельным отдыхом режиссера в больнице, Ланскому с театром пришлось навсегда попрощаться. Однако там все еще работал гример, с которым он до сих пор поддерживал дружбу.
После того как Яков посетил своего знакомого в театре, вампира стало просто невозможно узнать. Подойдя к автомобилю, «темнокожий нищий» начал канючить: «Подайте голодному мавру на пропитание. У меня уже три дня во рту не было даже росинки».
Прохор с демонстративной брезгливостью отвернулся, а Кера, пожалев попрошайку, подала тому щедрую милостыню.
– Да вы просто скупы, сударыня! – заорал неожиданно «мавр». – Здесь даже не хватит на бутылку рома с приличной ресторанной закуской!
Девушка с изумлением уставилась на наглеца, а Прохор, засмеявшись, все же заметил:
– Все вас, хозяин, в артисты тянет. Уже забыли, как после последнего представления месяц от милиции прятались, пока не справили себе новые документы.
