– Не знаю, Вик, он, по-моему, очень расстроен, директор был его другом.
– Да, не повезло. Вот отпуск начинается, а?
– Надо Пашке позвонить.
– Так чего сидишь? Звони.
Я набрала Пашкин телефон, благо он ввёл его в память:
– Алло! – отозвался вежливый голос на другом конце.
– Алло, Пашенька, мы приехали!
– Знаю, я звонил в гостиницу. – голос в трубке моментально утратил все вежливые нотки и стал похож на рык льва, которым впрочем, Пашка и являлся, и я подозревала, что не только по гороскопу.
– А почему не нам? – удивилась я.
– Потому что. Сколько времени прошло уже, знаешь? Ладно, ты беспамятная, а та зараза чего не подсказала? Свиньи непоросные! – прорычал голос, и Пашка отключился.
Мы немного повздыхали над горем Никиты и над рёвом Пашки, и пошли на пляж. Песок на пляже обжигал ноги, море было прекрасным, купальник красивым, сама я тоже, и я почувствовала, что во мне пробуждается жизнь. Вика шла в открытом, я бы даже сказала – чересчур открытом, купальнике, перекинув через плечо полотенце, и напевала. Видимо, близость моря на неё подействовала также оживляюще.
– Ла – ла – ла – ла – ла – ой, Баранова, смотри, какой мужик! И на нас так пялится. – расцвела подруга.
– Покажи ему фигу. – посоветовала я.
– Да ну тебя, я серьёзно.
– И я.
– Ой, а мне здесь определённо нравится. – сказала она и, потянувшись, стала устаиваться на лежаке.
– Из купальника не выскочи. – предупредила её я.
– Чем он тебе не нравится? Прикольный купальник. Всё, что надо – открыто.
– Вот именно, и многое из этого можно было бы закрыть!
– Даш, ты прямо стала пуританкой. Хотя по тебе не скажешь. Ты на свой купальник сначала посмотри, а потом про меня будешь говорить.
Я посмотрела на свой купальник и надолго замолчала, очень надолго. Пока меня не вывел из себя Вичкин шёпот, который был слышен в радиусе трёх метров:
– Дашка, какой мужчина, посмотри! Прямо Шварцнеггер! Я тащусь! Дашка, он на тебя смотрит, и глаз не отводит уже три минуты, между прочим.
– Я не пойму, мы отдыхать сюда приехали, или зарабатывать?! – огрызнулась я.
– В каком смысле? А – дошло до неё наконец. – Ну здесь же не панель.
– Тогда и веди себя прилично.
– Какая ты, Баранова, стала нудная.
– Я о Никите думаю, жалко мне его.
– А мне тебя жалко. Такое добро пропадает.
– Почему – пропадает? Лежит под солнцем.
– И я об этом, а могла бы сейчас под чем-нибудь другим лежать.
– Отвали.
– Даш, а Шварцнеггер ещё тут. Представляешь, какой характер? Другой бы уже давно смылся, а этот стоит.
– Он здесь загорает.
– Ага, как же. Между прочим, могла бы ему улыбнуться.
– Как я ему улыбнусь, когда я к нему спиной лежу!
– Вот именно, мужик страдает, а она к нему ..
– Вик, оставь меня в покое! Зачем он мне нужен?
– Да ты посмотри, какие мышцы!
– Ну и что мне его, вместо статуи Аполлона дома поставить?
– А что, пусть стоит, погляди как смотрится, класс! Так и вижу его в углу с фиговым листком!
– Пойдём поныряем.
– Зачем? – удивилась подруга.
– Чтоб ты хоть под водой помолчала!
– Нет, Дашка, я нырять не буду, у меня же вся косметика расплывётся.
– А ты чего накрасилась, на пляж же шли.
– Ну, вот поэтому и накрасилась, здесь столько мужчин. Вон тот тебе не нравится?
– Да что ты пристала ко мне, уйди.
– Я же для неё стараюсь, а она.
– И это ты для меня накрасилась?
Вичка лежала на животе, развязав тесёмки купальника и ''поджаривала'' спину. – Может, мне попросить кого-нибудь, спину кремом намазать? – задумчиво оглядывала она загорающих рядом.
