Вожак стаи Чернокрылов долго не мог объяснить, каким образом Гавриле удаётся вытеснять крепких диких гусей и занимать их места. Глядя на мощные крылья Лукавого, он решил, что всё дело в его силе. На самом деле Лукавый отрабатывал на соплеменниках навыки ночного гипноза.
Скворцов сумел догнать гусиную стаю только через десять дней. Ураганные ветры не раз меняли направление полёта начинающего детектива. Проливные дожди не давали двигаться быстро. Плащ из водоотталкивающей ткани практически не спасал: перо намокало, и Савелию приходилось делать длительные остановки.
Наконец перед взором Скворцова открылся остров, где стая гусей остановилась на ночлег. Выбившийся из сил, он камнем упал на песчаный берег прямо перед Лукавым. «Траекторию падения рассчитал правильно, – похвалил он себя. – Теперь необходимо войти в доверие к похитителю. Ну-ка, Скворцов, покажи, на что ты способен!» – мысленно приказал он себе.
– Воды-ы-ы… Пи-и-ить… – жалобно застонал Савва, притворяясь полуживым и одним глазом наблюдая за огромным серым гусем с двойной чёрной полоской на правом крыле.
Гаврила перестал щипать траву и нехотя приблизился к Скворцову, который намеренно перестал двигаться и издавать звуки. Он даже задержал дыхание.
– Эй, ты живой? – Лукавый сощурил глаза и толкнул скворца в бок.
Розовые лапы Савелия задрожали, жёлтый клюв приоткрылся, язык вывалился на бок. Из груди вырвался хриплый вздох.
– Что мне с тобой делать, доходяга? – Гусь попытался реанимировать притворившегося мёртвым Скворцова.
Он набрал в клюв воды из ручья и влил в рот Савелию. Тот закашлялся, изображая, что ожил, и, пошатываясь, поднялся на лапы.
– Спасибо, друг, – с притворной лаской прошептал Савва, пытаясь приблизиться к гусю.
Лукавый отшатнулся и сделал несколько шагов назад.
– Не подходи ко мне! Терпеть не могу телячьих нежностей, объятия тоже ненавижу. – В его голосе не наблюдалось ни капли дружелюбия. – Быстро же ты ожил, однако! – Он недоверчиво взглянул на Скворцова.
– Да что ты, брат! – Скворец смотрел на гусака заискивающе. – Я отбился от своей стаи и, как видишь, ослаб. Не ел несколько дней. По всему видно, что ты здесь главный! Вон какой важный и грозный! Мне повезло…
Лесть сделала своё хитрое дело, и Гаврила довольно заулыбался.
– Пока ещё не вожак, но и не последняя птица в стае! – гордо сказал он и вытянул шею.
Глава 7
Савва входит в доверие
С наступлением сумерек стая гусей стала укладываться спать. Птицы вырыли в песке небольшие углубления и улеглись в них, спрятав головы под крылья. Все, кроме Гаврилы, прижались друг к другу, согреваясь теплом. Лукавый же с детства был одиночкой, нетерпящим ничьего соседства. Поэтому он очень удивился и напрягся, когда у него под боком улёгся наглый скворец. Гусак никогда ни о ком не заботился и хотел было оттолкнуть мелкую птаху, но Савва сладко зевнул и сонно пробормотал:
– Спокойной ночи, братан! Надеюсь, твой вожак позволит мне лететь с вами. Самому мне не выжить.
Скворец зарылся в мягкие перья гуся и довольно засопел. Гаврила от такой наглости потерял дар речи и не знал, что с этим делать.
В памяти промелькнули обрывки деревенского детства. Он вспомнил, как однажды брат Степан помог ему выбраться из ямы, в которую Гаврила угодил, потому что показывал, как надо ходить задом наперёд, да ещё с закрытыми глазами. Так бы ему и сидеть в яме, если бы не Стёпка. Брат нашёл длинную палку и, крепко зажав её в клюве, вытащил Гаврилу. Сердце Лукавого сжалось от этих воспоминаний, и он затосковал о том времени. Долго ворочался, тревожа Савву, и уснул только под утро.
