– Олег Викторович, ну вы чего, сегодня все за мой счет. Забыли? Весь вечер об этом талдычу.
– Вот как? Видать, запамятовал. Ну раз такое дело… – Он взял рюмочку с наперсток и залпом ее осушил.
Йован и сидящий рядом Матвей тем временем обменялись взглядами, как бы говоря друг другу: Викторович уже не так молод, как это было, когда оба мы были совсем мальчишками.
– Ох, хорошо пошла, зараза, – сморщившись, произнес староста и поспешил закусить сушеной рыбой. – Щас бы хлеба или лучка… Гадство! Жаль, нет у нас семян.
– Я слышал, у палмеровцев есть семена чуть ли не сотни видов разных овощей, – вспомнил Матвей, отламывая кусок вареной картошки.
– Палмеровцы? Это которые на полуострове? – уточнил староста.
– Они самые. Станция Палмер.
Олег Викторович отмахнулся.
– Тоже американцы. Цену заломят такую, что за эти ватты потом можно полгода всю станцию энергией снабдить. До них еще и ходу две недели.
– Зато у нас есть картошка, – с ухмылкой подметил Йован и добавил: – И, собственно, больше ничего.
– Эй, громила! – к стойке прильнула Арина. – Ну с днем рождения тебя, что ли, с тридцати-чем-то-летием.
– Ха-ха, – наигранно ответил на ее фразочку Йован. – Посмотрите, кто пришел позже остальных. – Он указал на шумную толпу восточников, играющих за столом в карты. Партия набирала обороты. Слышались удары кулаками о стол, знаменующие горечь поражения или радость победы.
– Да ладно, не дуйся, а то ты в такие моменты похож на неповоротливого пингвина. Вот, держи-ка лучше свой подарок и налей мне рюмочку.
Арина протянула ему нечто, завернутое в тюленью шкуру и небрежно обмотанное розовой лентой.
– Матюш, ущипни-ка меня, а то я никак сплю, и мне снится то, чего на самом деле ни за что не произошло бы, – не приняв в руки подарок, прошептал Йован.
– Ну раз не хочешь…
– Шучу, шучу! – Здоровяк осторожно выхватил из ее рук подарок и широко улыбнулся. – Спасибо тебе, вертихвостка. А знаешь что, я даже тебя обниму!
– Нет, давай-ка ты будешь стоять там, где…
Но было поздно, Йован уже вышел из-за прилавка и прижал к животу совсем низенькую Арину, утонувшую в его объятиях.
– Да все, все! Ты меня сейчас придушишь, – запротестовала Арина, отпрянув от здоровяка. – Взгляни лучше на подарок.
Йован так и сделал, осторожно и нарочито деликатно развязал ленточку, а затем развернул шкуру. Увиденное заставило его вновь расплыться в улыбке.
– Погоди, это моя колонка?! – Он обернулся к ней. – Хочешь сказать, ты ее починила?
– Если ты вдруг забыл, – деловым тоном начала Арина, – я здесь на Востоке что-то вроде молодого гения, способного не только изобретать, но и чинить все. Ну… почти все.
– Твоим ручкам да памятник! – Йован взял ее за руки и в свойственной ему манере весельчака играючи стал целовать ей пальцы, пока та пыталась вырваться.
– Фу, мерзость! Иди уже включи что-нибудь, а то от этого галдежа уже башка болит.
– Уже исполняю.
Йован стал суетиться возле барной стойки, подключая музыкальную колонку к динамикам, вот уже много лет используемым в роли подставки для тарелок. В какой-то момент здоровяк так возбудился, что занес руку для того, чтобы смахнуть всю эту груду алюминиевых мисок и кружек в желании скорее подключить колонку, да вовремя образумился и стал одну за другой осторожно класть на пол.
– Он иногда напоминает мне великовозрастного ребенка, ей богу, – шепнула Арина Матвею, сев с ним рядом. – Удивительно, как он дожил до тридцати.
