Матвей наблюдал, как ненависть разливается по телу капитана. Кажется, тёркам между ним и Машей не будет суждено закончиться никогда – даже если завтра все мерзляки разом сдохнут.
Эрик стал расспрашивать Лейгура о «Палмере». Тихон уже стоял рядом с Максимом и молча наблюдал, какие кнопки тот нажимает.
– Вечно у неё все виноваты, – тихо проговорила стоявшая рядом Арина, – хотя у самой рыльце в пушку. Батареи потеряла ещё тогда, в Москве, а ведь мы могли с их помощью…
– Хватит, – оборвал её Матвей и сжал пальцами переносицу. Все эти скандалы порядком били по голове, вызывая тупую боль в затылке.
– Что «хватит»? Я говорю по факту. Не просри она в тот день батареи, мы…
– Я не об этом! – Матвей взглянул в её глаза, блестевшие неприязнью.
Все прервали свои разговоры и повернули головы в их сторону. Матвей взял за руку Арину и силой вывел в коридор.
– Чего ты хватаешь меня?! – она вырвала руку.
– Давай, отвечай мне, – потребовал Матвей.
– Да что я должна тебе отвечать? – сопротивлялась Арина.
Матвей и понимал, что она прекрасно его поняла. Ну раз и дальше пытается гнуть свою линию, так он спросит её напрямую:
– Откуда у тебя столько злобы к Маше? Чего она тебе такого сделала?
– Нет никакой злобы, – возразила она и повернулась к нему спиной.
– Нет, говоришь? Почему же тогда я то и дело наблюдаю, как ты огрызаешься в её сторону – ещё с тех самых пор, как мы оказались на Шпицбергене?
– Тебе показалось. – Она зашагала к выходу, но Матвей схватил её за плечо.
– Арина!
– Отвали!
Она снова стряхнула его ладонь и быстрым шагом направилась вниз по лестнице. Оставшийся один, Матвей страстно пожелал пнуть чего-нибудь в гневе, но рядом не оказалось ничего подходящего, поэтому он обошёлся лишь громким крепким словом и выпустил каплю скопившегося за столь короткий срок гнева наружу.
Легче не стало.
***
Прошло несколько действительно холодных дней. Как и условились, всю систему отопления на корабле пришлось отключить с целью перенаправить энергию в работу двигателя. Исключение сделали лишь для каюты Нади и её малыша. Все же остальные ограничивались тёплой одеждой или огнём из самодельных ламп на китовом жиру.
Теперь все разговоры сопровождались облачками пара изо рта и трением озябших рук. Лица побледнели, носы шмыгали.
Все лишь молились поскорее добраться до «Палмера».
Этой ночью Маша впервые за минувшие холодные дни сделала исключение и оголилась, сильно желая почувствовать тепло Матвея внутри себя. К тому же его объятия согревали лучше всяких курток и штанов, а горячее дыхание нежно ласкало уши и остальные части тела.
Когда они закончили, её бёдер коснулась приятная судорога, а вместе с ней десятки тысяч крохотных иголочек ласково стали покалывать от макушки до пальцев ног. Затем всё тело накрыла жаркая волна, которая потом медленно сползала с неё, подобно шёлковому одеялу.
Секс помог отвлечься, забыть о крахе изначального плана попасть на «Прогресс». Но стоило только приятному ощущению последней каплей покинуть её тело, как в голову сразу ворвались размышления: «Что делать дальше, когда мы доберёмся до „Палмера“? Как потом добраться до „Прогресса“? А если и доберёмся, то как…»
– Расскажи… – его голос коснулся её уха.
– О чём?
Он облокотил голову на руку.
– Ты смотришь в потолок уже минут пять, почти не моргая. Ясное дело, думаешь о чём-то. Вот я и хочу знать…
– Ты все эти пять минут смотрел на меня и ничего не говорил?
