Векс дождался, когда тот выйдет и закроет воротину снаружи, только тогда он направил лошадь к оглобле, что снималась с бревна и играла роль ворот. Можно было, не сходя с лошади открыть ее, пропустить стадо и закрыть.
Лия не поднимая головы ехала за Вексом, а глазами прощупывала каждый метр незнакомой земли. Она не заметила ничего, что привлекло бы ее внимание, если не считать нескольких женских платьев и теплых вязаных чулок, висящих под навесом. Если это вещи хозяйки, то почему та не вышла. Да и дети… Вернее, то, что здесь не было детей. Она знала всех мельников на землях отца. Они жили зажиточно, и детей было у каждого не меньше пятерых. Это большая мельница, огромные поля пшеницы вокруг, скотный двор на три десятка голов, не меньше. Чаще всего старшие сыновья пасут их вдали от дома, а младшие каждый вечер носят еду на пастбище.
В амбаре было сухо. Несколько коров, что остались под навесом, явно были стельными, именно поэтому их не водили на поле. Лия спешилась раньше Векса, и он посмотрел на нее резко и колюче, словно все еще чего-то боялся. Но через минуту спрыгнул с лошади сам и выставил руку перед ней. Молча дал ей понять, чтобы она не делала вперед и шага.
Тишину внутри разбивала лишь монотонно капающая в деревянную бадью вода – крыша текла лишь в одном месте, и хозяин не столько заботился сухостью, сколько отмечал место где крышу нужно проверить. Еще один знак того, что у него все по порядку.
— Тебе не кажется? – прошептал Векс.
— Что чего-то не хватает? – тихо, на выдохе ответила Лия.
— Да… много чего, - Векс скорее всего, как только глаза привыкли к темноте, рассмотрел на стене плашку со свечой, нашарил там же, на полке огниво, и не выпуская поводья из рук, поджег фитиль. Толстая, скорее всего, самодельная свеча сначала загорела неровно. Огонь дрожал, рисуя на стенах тревожные тени, потом загорелся ровно, освещая большой амбар. Пол застлан чистой сухой соломой, зимние поилки засыпаны прошлогодней трухой. Лия подняла голову. Низкий потолок в сером пыльном тянотнике служил полом для сарая, где хранилось сено зимой.
Векс прошел вперед к воротам, которые вели на улицу. Откинув засов, он открыл скрипучую воротину и вышел. Поводья он не отпускал ни на секунду. Лия следовала за ним и тоже не отпускала лошадь ни на секунду.
Небо было темным, будто поздним вечером, хотя, до заката было еще больше пяти часов. Тучи затянули все небо и словно опускались все ниже и ниже.
Векс вышел на улицу, осмотрел ворота снаружи и, убедившись, что их невозможно закрыть с улицы, если только не подпереть парой бревен, вернулся внутрь. По его лицу Лия поняла, что закрыть их так, чтобы они не услышали, просто невозможно.
Лошадей Векс привязал молча прямо возле этих ворот. Хозяин обещал воду для них, и Векс ходил из угла в угол. Лия, хоть и устала, мечтала быстрее снять с себя мокрые тряпки, не решалась присесть на кучу соломы. Она не сводила глаз с брата, который вдруг оказался умнее, сильнее ее. В голове последние несколько дней билась лишь одна мысль: «Векс лучше знает, что делать. Просто слушай его и не лезь первой, как ты привыкла это делать. Теперь это не замок отца, где ты была хоть и нежеланной дочерью, но все равно дочерью лорда».
Виселицу она видела много раз. И всегда, когда из-под очередного бедолаги, провинившегося в воровстве, вышибали колоду, отворачивалась. Думала в эти моменты она только одно: «О чем бы вспоминала я в эти последние мгновения жизни». И перед глазами вспыхивал образ матери. Но она уже не была уверена, что это мать.
