Дыхание женщины становилось все спокойнее. И даже в момент, когда Талия накладывала тряпки в соляном растворе, прижимая ножом, стараясь протолкнуть их глубже в рану, Хосина будто замирала, но через секунду начинала дышать ровно. Действие травы должно было закончиться к утру, но тогда ей будет несладко. Было бы хорошо, если бы она проснулась пораньше, до того, как тяжелая рвота начнет выворачивать ее желудок. Талия видела, как это бывает – няня поила настоем парнишку из деревни, который сломал ногу, прыгнув со старого амбара.
Конюх и няня дали ей больше знаний и своего внимания чем отец и родные сестры. Она, наверно, смогла бы выжить даже в лесу, построить землянку, найти необходимые травы и ягоды, изловить зайца. Никому не нужные разговоры во дворе она впитывала, как сухая земля воду. Ее внимательность и хорошая память достались скорее от матери, чем от отца, который помнил лишь имена своих лошадей.
Кория проснулась за полночь, когда Талия уже пару раз сменила тряпки, постирала использованные и прокипятила снова в соляном растворе. Она велела девочке вымыть руки несколько раз, сменить одежду и принести чистое белье для постели.
Вместе они перестелили сначала один край кровати, перевернули лишь единожды вздрогнувшую во сне женщину, застелили второй край. Талия помогла снять с нее одежду. Ногу накрывали чистой, прожаренной на камнях жаровни тряпкой, а только после этого простыней и одеялом.
Когда Талия, показав все, что нужно делать, уходила спать, лицо Хосины покрылось крупными каплями пота – температура падала. В комнате было чисто и сухо, благодаря жаровне.
Сон не шел, и Талия лежа на соломе смотрела в потолок, прислушивалась к шуму дождя, стараясь расслышать в нем какие-то другие звуки, но он шумел настолько равномерно, что заполнял собой всё.
— Мина, Мина, - голос шептал сквозь сон, и Талия долго не понимала, что зовут именно ее. Она открыла глаза, когда кто-то тронул ее за плечи.
— А! Все, встаю, - вспомнив вчерашний день, свое имя и девушку, что стояла перед ней, Талия села, осмотрелась. Векса не было рядом. Кория заметила ее испуг.
— Он помогает Маркиту. Рано утром корова начала телиться, - девушке явно было неудобно. – Он сам пришел помочь. Сказал, что долго был при конюшне. Не велел будить тебя.
— Да, хорошо. Как твоя мама?
— Она проснулась, Мина, проснулась. Я была так рада, что сварила курицу. Но ее тут же вырвало. И она не может остановиться, - девочка была напугана.
— Ты все правильно сделала. Иди, заставь ее пить бульон. Много. Или горячую воду, иначе, ей будет больнее. Хорошо, если в желудке что-то есть, - Талия встала, отряхнула серое платье и размяла затекшие плечи.
Когда они ступили в комнату, женщина посмотрела на нее испуганно.
— Матушка, это та самая Мина, которая ночью резала твою ногу. – Кория посмотрела на Талию, и словно ища поддержки, переспросила: - Теперь ведь все будет хорошо? Правда? Она ведь теперь не умрет?
— Я умру от того, как мой ливер выворачивает наизнанку, и то, что выходит из меня пахнет горе-травой, - голос женщины был слаб, она боялась говорить, со страхом ожидая новых приступов.
— Не умрете. Трава была нужна для того, чтобы вы пережили ночь во сне. Гной ушел до самой кости. К вечеру тошнота пройдет, а вот боль в ноге вернется, но это будет уже другая боль. Она оживляет, приводит в чувства. Дайте я посмотрю рану, - Талия присела перед кроватью, женщина напряглась.
