- Я… обещаю, что постараюсь быть сдержанней.
Джек кивнул:
- Уж постарайся. А то ремнём тебя гонять – не с руки как-то. Взрослая уже.
Эри фыркнула, но промолчала.
- Делать-то чего? – подал голос Серый. – С этими… которые про ночные костюмы не помнят? Это ведь из-за неё? – он мотнул головой на Эри.
Эри насупилась.
- Я не знаю, что с ними случилось! Я просто велела им идти домой.
- А дальше ничего не велела, - задумчиво проговорил Серый. – Может, поэтому они подвисли?
Джек пожал плечами.
- Может, и так. Чёрт его знает. Для начала хоть поглядеть на них надо.
***
По дороге в лечебницу Джек велел Серому и Эри «не палиться».
- Скажем, что ожоги мазать пришли, - предложил он. – Мария сказала, этих ушибленных бабы туда притащили. Послушай, что с ними, - он обращался к Эри. - И я попробую – глядишь, сообразим чего. Аккуратно только, при них – ни о чём таком не трепать. Поняла?
Эри кивнула.
Шум толпы они услышали ещё на подходе к лечебнице. Приблизившись, увидели, что перед её крыльцом собралась едва ли не половина населения посёлка. Впавших в детство мужчин привели жёны и соседи. Вместить в себя всех желающих лечебница – длинный одноэтажный дом, Серый помнил, что там всего две палаты и смотровая – физически не могла, и страждущие топтались во дворе. При виде чужаков возбуждённые разговоры, ахи и охи смолкли. На них смотрели настороженно.
- Кто последний к мозгоправу? – расплывшись в людоедской улыбке, осведомился Джек.
Ответом было напряжённое молчание.
- Что, никого? Ну, тогда мы первые будем. – И Джек, миновав расступившихся людей, поднялся на крыльцо.
Серый и Эри шли за ним, не отставая. Джек, формально постучавшись в дверь смотровой, распахнул её настежь. Категорически объявил:
- Здрасьте.
Серый и Эри вошли вместе с ним.
Посреди помещения сидел на стуле Николай. Напротив него – Серафима. На застеленной белой простынёй кушетке Мария успокаивала плачущую женщину, ту самую Наталью.
- Ты работаешь на пасеке, - ласково пыталась внушить Николаю Серафима, –тебя благословила на это Мать Доброты. Пчёлы. Ульи. Помнишь?
Было похоже, что вопрос задаёт уже не в первый раз. Николай мучительно морщил лоб.
- Вспоминай, - уговаривала Серафима. – Постарайся! Пожалуйста.
- Да он даже меня не помнит, - прорыдала Наталья. – Я уж с ним и так, и этак! А он только глядит жалобно, будто телок годовалый.
Серый видел, как замерла Эри, сосредоточенно впившись глазами в больного. Она старалась держаться за спиной у Джека. Джек тоже замолчал, присматриваясь к Николаю. Серафима и Мария недоумённо обернулись к вошедшим.
- Мира и добра, - сказала Серафима.
Наталья всхлипнула и придвинулась поближе к Марии.
- И вам того же, - торопливо заговорил Серый. – Мы, это. Пришли ожоги обработать. – Кивнул на Эри: - Видите, на щеке у неё? И у меня тоже, – потянул из-за ремня майку.
Наталья, поняв, что он собрался раздеваться, конфузливо отвернулась. Серый запоздало вспомнил, что здесь, у Шамана, даже их майки без рукавов считаются верхом неприличия. Слышал, что местные прозвали их одежду «дикарской» - кажется, майки в их представлении выглядели чем-то вроде набедренных повязок зулусов.
- Выйди, Наталья, - мягко попросила Мария. – Мы позовём тебя, когда обработаем ожоги. А Николай пусть посидит здесь. Будем надеяться, что Мать Доброты смилостивится, и ему поможет снадобье, которое мы дали.
Наталья, утирая слёзы, вышла.
- А что вы ему дали? – спросил Серый. Быстро сообразил, что его задача – переключить внимание женщин на себя.
