Дети Гамельна - страница 2

– Аз воздам!

После этого она, резко задрав голову, громко всхлипнула, закрыла рот ладонью и быстро ушла. Дети переглянулись. Никто ничего не хотел добавлять к уже сказанному. Всем и так было понятно, что изъян в голове у Будановой – это от матери.

На следующий день Павлик, который оказался счастливчиком и по непонятной причине избежал собрания в лаборатории, подошел на перемене к Будановой и очень громко, на весь класс спросил ее:

– Это ведь ты наябедничала на нас, дрянь?

Буданова протестующе замотала головой. Но Павлик наступал.

– Зачем ты сказала, что мы тебя били? Разве мы тебя били?

Одноклассники зашумели и подтянулись к Павлику.

– Лучше признавайся, откуда у тебя синяки!

И ударил ее ногой. Дети обступили Буданову.

– Признавайся! Гадина! Дрянь!

Буданова отступила, замычала и подняла в обороне обе руки, сложив их крест-накрест и защищая свою дебильную голову.

– Бейте ее, бейте! – сказал Павлик.

И все бросились бить, обрушивая на дебилку свой справедливый суд. Били туда, куда только могли попасть. Главное было бить побольнее.

Может, поэтому на следующий день Буданова в школу не пришла. Классная химичка подошла к Лере и сказала:

– Ваш школьный товарищ заболел. Ты как председатель класса должна назначить человека, который сходит к Будановой и отнесет ей домашнее задание.

Она протянула Лере сложенный вчетверо листок и ушла.

Конечно же, дураков в классе не нашлось. Никто не хотел тащиться к Будановой в частный сектор. Поэтому Лере самой пришлось после уроков идти к ней домой.

Пока она блуждала среди покосившихся деревянных домов, перемазала в чавкающей целине бежевые болгарские туфли. Потом долго не могла отыскать адрес. А когда отыскала, никак не могла попасть во двор. Оттуда на нее с дикой яростью стала кидаться огромная грязная собака. Лера решила уже уходить, но дверь дома нерешительно приоткрылась. Из-за нее показалась Буданова. Вопросительно уставилась на одноклассницу.

– Открывай! – крикнула Лера через забор. – Меня к тебе химичка наша послала.

Дебилка немного помешкала. Потом выбралась из своего укрытия, подошла к забору и отперла калитку, впустив гостью в дом.

В темной прихожей Лера замешкалась, не понимая, нужно ли тут вообще разуваться. Но потом из вежливости решила, что все-таки нужно. И с облегчением скинула отяжелевшие от грязи туфли. Прошла в комнату.

Там было сумрачно. Пахло скисшей гречневой кашей, сыростью и мочой. В углу на кровати лежала какая-то старуха и, раскрыв рот, часто дышала. Ее длинные седые волосы были разбросаны по подушке, словно змеи. От этого она походила на какую-то ведьму или даже вурдалака, готового вот-вот вскочить со своей кровати и броситься на людей.

От страха Лере стало трудно дышать. Ее затошнило. В это время сзади подошла Буданова и поставила перед Лерой табурет. Она стиснула зубы и уселась. Буданова села напротив. На ней были сношенные, не по ее размеру тапки и фланелевый материн халат. Лера вытащила из портфеля свернутый вчетверо листок и протянула дебилке.

– Вот. Это домашнее задание. Химичка сказала, чтобы ты не отстала от класса, пока не вернешься в школу.

– А я туда больше и не вернусь, – сказала Буданова и листок не взяла.

Лера с изумлением уставилась на дебилку.

– Как это?

– А вот так. У меня теперь другие заботы.

И Буданова криво ухмыльнулась.

Повисла неловкая пауза. Лере было непонятно, почему дебилка говорит с ней сейчас так нагло. Ведь когда они были в школе, от нее можно было слышать разве что коровье мычание. А теперь… Теперь речь ее была уверенной, ясной. Такую Буданову Лера не знала. Ей показалось, что и никто не знал. «Но если все так, – заметалось у Леры в голове, – почему же она тогда в школе позволяет так издеваться над собой?» Лера даже заподозрила, что перед ней сейчас сидела совсем не дебилка, а какая-то другая Буданова, возможно, ее сестра-близнец, о которой никто раньше не знал, но у которой с головой все было в порядке. Лера тревожно обернулась назад. А вдруг и правда где-то рядом, за занавеской, прячется настоящая дебилка, стоит и посмеивается, как они ловко ее разыграли. Но нет, в доме не было больше никого. Только старуха в углу продолжала тянуть жадно воздух.