В Уржуме мы побыли не долго, всего мамин отпуск.
***
Мама никогда никому меня не доверяла, и привыкла быть бдительной. Эта черта была необходима при работе с секретными документами, такая у мамы была работа. И однажды ей это помогло.
Это сейчас внушают всем, что бдительность – коммунистический, сталинский перехлест того времени. Но, на самом деле и вредителей, и врагов социалистического государства хватало.
Как-то мама, закончив работу и, выполнив, все требования сохранности документов оделась и вышла в коридорчик рядом с бюро. Она уже хотела уходить, но решила поправить шапочку перед зеркалом, и в это время она увидела, как второй работник, который оставался под предлогом закончить работу, оглядевшись на дверь, полез в шкаф и стал доставать папки с документами, к которым у него доступа не было. Он листал и фотографировал бумаги. Мама все это видела в отражение в зеркале. В щелочку двери. А тому, второму было не видно, что за ним наблюдают. Мама вышла из кабинета тихо, чтобы не спугнуть шпиона. Она была обязана доложить о происходящем. Потом она, придя на работу, делала вид, что ничего не произошло, но, благодаря некоторому плану, этот человек был пойман с поличным, за таким же занятием. Он оказался агентом разведки другой страны. И был арестован. А маму представили к награде.
А потом рассказывала мама, что ничего в этом Сергее Николаевиче диверсантского в облике не было. Он всегда был слишком обычным. У него в столе всегда стояла банка с вареньем и он, нагнув свою лысую голову поближе к банке, ел его втихомолку во время работы. Ел так, чтобы никто не увидел, что оно у него есть, и варенье стекало от спешки и неаккуратности на руки и лицо, и он облизывал свои пальцы. А потом ставил банку, и продолжал работать. Это было противно, но как-то не по шпионски, как показывали в кино. Если бы мама вовремя не заметила, эти манипуляции с секретными документами, то подозрение могло пасть и на нее, ведь их в кабинете с доступом было только двое. Так, что неизвестно, чем бы это все кончилось в те недоверчивые времена для мамы.
На бдительность отца рассчитывать не приходилось. Отец очень легко заводил дорожные знакомства и сто раз рисковал и вещами, и жизнью. Мама ругалась с ним по этому поводу, но, это было бесполезно. Отец нарывался. В одном месте ему чудом удалось уйти, потеряв при этом вещи. В другом, еще хлещи!
Это было в Сосновке. Я уже была побольше, мне было два года и три месяца.
Мы приехали из Ильинки в дом, где жил отец, но его дома не было. Он оставил нам записку.: «Надя, если приедешь, то знай, я в доме таком-то по улице такой-то. У нас сегодня спектакль. Ставим в Доме культуры».
Мама оставила вещи, и, взяв меня, пошла, посмотреть, где этот адрес. И если не далеко, то посмотреть премьеру – «Любовь Яровая» с отцом в роли Швынди.
Но, в это время прибежал отец, и сказал, – как хорошо, что я вас застал. Давай бегом, там нас ждет машина.
Мы с мамой сели в автобус и минут через десять были на месте.
Отец показывал всем меня и маму, и хвастался нами. Он загримировался, а мы сели в первый ряд и стали смотреть спектакль.
Я на половине заснула в кресле, а мама, тоже была очень усталая после дороги. Когда спектакль кончился, домой мы поехать не смогли, потому что был маленький банкет. Автобус с декорациями уехал, и идти по ночному городу с ребенком было сложно.
– А, подумаешь, Анна Григорьевна, такая хорошая дама, она нас устроит. Она главврач. Поспите в санатории! И меня и родителей положили спать в какой-то комнате, с двумя кроватями. Похоже было на больничную палату. Но, после такого тяжелого дня все заснули.
