Детство с нами навсегда - страница 8

А у меня теперь появилась новая любовь – детский смех. По-моему, это то, ради чего стоит жить!

Удивительно интересно наблюдать, как ребёнок интегрируется в наш многогранный взрослый мир. И происходит это невероятно быстро.

Вот он был частью меня, и никто не проявлял особого интереса к его чувствам и желаниям, поведению и режиму дня. В этот период в центре внимания – мама с её токсикозами, гормонами, эмоциональным и физическим самочувствием, ну и «миленьким животиком».

Хотя однажды нас с животиком даже чуть не усыновили. Я ехала в метро с внушительным подтверждением своего интересного положения, и со мной заговорил мужчина. Хорошо одетый, с хорошим парфюмом и приятной улыбкой, лет на пятнадцать старше:

– Девушка, а давайте вместе встречать Новый год?

– …Чтооо?

Подумала, что в шуме транспорта и толпы явно услышала не то.

– Ну, Новый год – замечательный праздник, самый семейный! Отпразднуем вместе! Ведь как встретишь, так и проведёшь… И, вы знаете, я очень люблю детей!

– Извините, мне пора.

Выскочила на следующей же станции.

Потом малыш появился на свет. И сразу стал заметной частью общества. «Тише, ляля спит», – говорили мамы своим громогласным детям при виде нас с коляской. «Какой чудесный ангелок!» – говорили бабушки-соседки. «Носик папин, глазки мамины (и далее по списку, с вариациями на тему)», – говорили родные и друзья.

А теперь он уже не ляля и не ангелок, а озорник и затейник. Те же бабушки-соседки спрашивают: «Кто это мне вчера по голове скакал?»; и уже я при виде мам с колясками говорю ему: «Тише, ляля спит».

Раньше он лежал в своей колыбельке, такой беззащитный и ароматный, и я целовала его нежнейшие ладошки и пяточки. А теперь он бежит этими самыми пяточками по головокружительной солнечной весне, и хохочет, и падает на эти самые ладошки.

Раньше он улыбался только мне, папе, ну, и некоторым приближенным особам, а теперь сам, без моего участия, заводит знакомства со всеми подряд. В возрасте 1 г. 2 мес. на пляже в Ницце сын подсел к четырёхлетнему итальянскому мальчику. Они говорили друг с другом каждый на своём языке, но тем не менее умудрились построить вполне себе мощную крепость. И верь потом легенде о Вавилонской башне.

Раньше друзья приходили ко мне (ну, и поумиляться маленькому человечку), теперь 90% времени они играют с ним; я только подаю чай. А вечером он сидит над ящиком с игрушками и пятнадцать минут перечисляет, кто ему что подарил: «Надя – машину, Лёша – паровоз, Ариша – кису, Аня – овечку, Паша – конструктор…»

Раньше мы покупали ему одежду в отделе «Новорождённые» или хотя бы «Малыши», а теперь уверенно перешли в категорию «Мальчики». Весь гардероб, который остался от «тех времён», налезет разве что на его плюшевых мишек.

Мы встретили на улице мою первую учительницу, и сын благосклонно рассказал ей двустишие, а она спросила: «Ого, я смотрю, вы уже в школу собираетесь!» «Как в школу? Он же только что родился!» – восклицаю я в ответ.

И ведь не прошло ещё даже двух лет, а это «тогда» и «теперь» уже так ощутимо. И так быстро летит это волшебное неповторимое время. И так часто хочется сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Сегодня я именинница, и с самого утра из всех телефонов и соцсетей сыплются поздравления. В приоритете стараюсь отвечать на звонки: телефоны-то не умолкают. Для мамы в декрете такое количество общения и внимания как порция свежего воздуха. Один разговор сменяет другой, и так уже полтора часа. Тем не менее не спускаю глаз с одиноко играющего ребёнка. За это время ребёнок уже сыт машинками, вертолётами, конструкторами и раскрасками. Ребёнку нужна мама. Он смотрит на меня с укором. Я смотрю извиняющимся взглядом и продолжаю болтать. Ребёнок пускается во все тяжкие. В мгновение ока он, как фокусник, вынимает откуда-то пачку майонеза и выдавливает её в папин ботинок. В ошеломлении я бегу за тряпками и пытаюсь устранить следы преступления. Тем временем в ход идёт катушка ниток: эмпирическим путём выясняется, что ниток хватает, чтобы опутать ножки всего, что есть в квартире. Жалобный вопль кота. Да, ножки кота тоже… Пока спасаю кота из паутины, слышу в другой комнате чавкающий звук. Бегу, но поздно. Мокрая швабра, которой я устраняла следы первого преступления, теперь отдыхает в родительской кровати, заботливо накрытая одеялом…