Стараясь не слышать сердитое бормотание отца, она подняла взгляд на дея, прямой и вызывающий, и впервые, пожалуй, сумела не отвести его сразу:
– Простите, я его не удержала.
Его единственный глаз засверкал сильнее бликов под ногами, и ее охватил ужас. Бог из цитадели, умеющий смотреть в душу, конечно же понял, что ладонь Кайлин чересчур наклонилась не просто так. Его губы презрительно искривились, похоже, в этот момент он ее возненавидел. Простая смертная оскорбила дея, у всех на глазах отвергнув его драгоценный дар! Но что ей оставалось делать? Она бы взяла зеркальце, а он бы ночью взял ее. Что лучше: умереть или отдать нелюбимому тело? Вся сила молодости в ней хотела жить, но она же и подстрекала Кайлин на риск. «Только не выбирай меня, – твердила она про себя, – только не меня».
– Позвольте, теперь я буду вашей провожатой, мой дей, – бросилась на выручку мачеха, украдкой скорчив гримасу своей падчерице, – мы уже почти пришли. Какой же вы подарили красивый подарок…
Все двинулись дальше, и только Шион на миг задержался возле Кайлин. Он разжал руку и протянул ей берилловые бусы, а она смущенно улыбнулась и покачала головой. И сильнее стиснула в кулаке расшитую золотом тряпицу: подарок дея ей не нужен, но на память о другом мужчине она себе все-таки кое-что оставит.
***
Лето, которое семеро богов, вырвавшихся из разлома Подэры, провели среди людей, пролетело очень быстро. Они легко выучили человеческий язык и теперь общались между собой только на нем, привыкая к тому, как по-новому звучат их имена: Рогар, Симон, Шион, Арон, Хайрик, Эффит, Ид. Дни их не отличались разнообразием: боги бродили среди людей, ходили слушать, как стенает радужный разлом между мирами, иногда просто валялись на каком-нибудь пологом склоне Меарра, любовались голубым небом Эры и бездельничали.
Люди любили их. Бородача Симона – за то, что не жалел Благословления, щедро исцеляя любого просящего; розовощекого и белокурого Шиона – за то, что для любой встречной девушки находил пару ласковых слов и улыбок; сдержанного, крепкого Арона – за то, что научил их новым способам приготовления мяса и овощей. Хайрик охотился бок о бок с меаррцами и приносил им больше всех добычи, Эффит на потеху детям запускал в небо диковинные штуки с лентами, Ид имел обыкновение подолгу разговаривать со стариками у вечернего костра, и после таких бесед на душе у всех становилось легче.
Рогар… Рогара тоже любили, просто потому что людям не приходила в голову мысль о том, что можно иначе.
Радужная стена по ночам пела все громче – это Подэра через нее взывала к своим блудным детям. В такие моменты люди в долине плясали и зажигали огни. Ждали новое пришествие, когда через грань между мирами к ним явятся новые боги. Люди уже не представляли, как жили раньше без богов. Казалось, сама Эра без них толком и не существовала, а так, прозябала в небытии.
В один из дней они сидели и любовались долиной: Рогар, Симон, Шион. Из всей семерки они трое были больше всего дружны между собой. По лазурному небу бежали белые облака, на склоне цвел вереск, рощица за спиной шептала о чем-то листвой на ветру. По тропинке, змеящейся вверх по горам, шла девушка. Ее волосы были перехвачены алой лентой, распахнутый ворот белой рубашки открывал загорелую грудь, длинная юбка облепляла бедра, на согнутом локте висела плетеная корзинка. От нежного тела пахло весной и травой – с такого расстояния Рогар, конечно, не чувствовал, но мог представить.
