Тяжелая, темная волна поднялась в глубине его груди. Нестерпимо захотелось убить их всех. Одним ударом. Их, так необходимых ему, столь тщательно натренированных, самых лучших, надежду его Эры – уничтожить, чтобы не оскверняли его женщину своими сальными взглядами. Убить – и остаться ни с чем. Проиграть схватку. Примитивный мужчина в нем теперь без конца борется с высшим разумным существом, и исход противостояния до сих пор не ясен. Нет, победит разумный, конечно же. Нельзя позволять себе роскоши и отдаваться во власть низшим чувствам.
«Ты и представить не можешь, чему она обучилась во Дворце Счастья. Понятия не имеешь, какой успех она там имела». Встряхнув головой, Рогар усилием воли отогнал воспоминания о рассказе Шиона. Не стоило ходить к нему в темницу, порыв жалости и сочувствия к воспитаннику ни к чему хорошему не привел. Ему и так хватает бесконечной борьбы с мальчиком и тварью, не хватало еще прислушиваться к наветам человека, который ненавидит его всей душой.
«А почему он тебя ненавидит, ты знаешь? Ты – отвратительный отец, Рогар. И еще более – отвратительный муж».
Под глазами у Кайлин залегли темные круги. Они появились с той самой ночи, когда все между ними пошло наперекосяк. До чего он довел женщину, которую любит? Она стоит перед ним на пороге, дрожит, кусает губу. Боится его. Не осмеливается заговорить первой. У него дурной характер, а последние события, разлом, нога, только прибавляют ему злости. Даже Ириллин уже с трудом может его терпеть. Он не дурак, все понимает, может взглянуть на себя со стороны. Но изменить ничего не может.
Как не мог изменить тот факт, что вынужден идти в разлом вместе с первым отрядом Подэры.
Как не мог вытравить в себе некую червоточину, извечную «моральную небезупречность».
Со вздохом Рогар отложил нож на стол. Нужно собраться с силами и рявкнуть сурово, выгнать ее вон. Но не успел. Кабинет словно солнце озарило – это Кайлин улыбнулась, светло, искренне, сквозь недавно высохшие слезы. И кнесты-десятники, как последние идиоты, тоже расплылись в улыбках. Она подняла руки, маленькие стиснутые кулачки, а между пальцами прямо на пол сыпались и сыпались тоненькие струйки. Затем резко разжала ладони, демонстрируя всем оставшиеся кучки песка.
– Вон, – процедил Рогар, стиснув зубы.
– Я не уйду, – покачала она головой, внезапно осмелев, и даже вроде как ножкой топнула. – Это ведь для меня, да? Этот песок для меня! И его приказал привезти ты.
– Вон! – гаркнул он, поднимая взгляд на кнестов, и те наконец опомнились, один за другим поклонились и прогрохотали сапожищами в дверь мимо деи, которая, продолжая улыбаться, лишь посторонилась.
Слыханное ли дело – ради женщины он только что распустил военный совет. Но с угрызениями совести по поводу судьбы Эры придется разобраться позже. Как только дверь за последним из кнестов захлопнулась, Кайлин подбежала, легонько присела ему на колени. Рогар отвернулся, она обхватила его лицо и заставила снова встретиться с собой взглядом. Песчинки, прилипшие к ее ладоням, покалывали ему щеки.
– Я думала, ты разлюбил меня, – несмотря на улыбку, в ее голосе опять послышались слезы.
Что он сделал с ней? До чего довел? Отвратительный отец. Отвратительный муж. Все, что у него отлично получается – так это лишь стоять на страже у разлома.
– Как ты могла такое подумать? – совершенно серьезным голосом спросил Рогар, глядя в глубину ее янтарных глаз.
