Ее медные ресницы дрогнули, когда глаза чуть распахнулись, а затем сузились, когда она рассмеялась. Из-за восковых пробок в ушах Рогар почти не слышал ее смеха, но знал, как тот звучит, и сам неловко, кривовато ухмыльнулся. Двумя пальцами он принялся выуживать из океана ее длинных волос белоснежные перышки-рыбки и скидывать их на пол. Целое море перьев, которые кружились повсюду, пока островная девчонка и дей страстно занимались любовью на этом ложе, а теперь улеглись и укрыли их обоих словно первым снегом.
– Ты все-таки поэт, – Кайлин извернулась и легла Рогару на грудь, прижавшись к его обнаженной коже своими острыми грудками. Одно из перьев свалилось с ее головы ему прямо между ключиц. – И не отпирайся.
– Нет. Кто угодно, но только не это.
– Да. Сравнить мою спину с целым небом – это надо уметь поэтично мыслить.
– Вечно ты что-то выдумываешь, рачонок, – Рогар сделал вид, что спихивает ее с себя, чтобы она посмеялась еще немного. – Ты какая-то странная. Я едва не пришиб тебя среди ночи, а ты называешь меня поэтом.
– Я странная?! – наигранно возмутилась она. – А ничего, что мы живем под одной крышей с женщиной, с которой ты прожил много-много лет подряд, можно сказать, с твоей предыдущей женой, и при этом ты делаешь вид, что так и надо и беспокоиться мне тут не из-за чего?
– Но в случае с Ириллин тут и правда не из-за… – Рогар перехватил ее утрированно ревнивый взгляд и осекся: – Проклятье. Да, я тоже странный.
– Еще какой странный, – она наклонилась над ним низко-низко, обдавая запахом своего разгоряченного, еще недавно пылавшего от страсти тела, обхватила лицо в ладони и нежно коснулась губ. Он знал, что через мгновение она чихнет от обилия перьев вокруг, но этот миг – он был бесконечно сладким.
– Мы оба странные, – с улыбкой закончила Кайлин и чихнула.
– Странно то, что ты на меня так чихаешь, – Рогар демонстративно вытер шею. – Ладно бы я еще на тебя чихнул: в любой жидкости моего тела и даже в той, что брызгает из носа, содержится…
Она закатила глаза, шлепнула его по плечу и проворно вскочила на ноги.
– Слышишь? Иххоран уже начался. Не будем разочаровывать всех этих добрых людей. Пора бы появиться в главном зале. А ты еще не одет, – стоя перед ним полностью обнаженной, рачонок с осуждением ткнула в него пальцем. – Хорошо, что я позаботилась о муже и приготовила тебе кое-какой наряд. Он ждет в моих покоях.
– Если ты хочешь не разочаровывать добрых людей, тогда мне лучше никуда не двигаться с места, – Рогар заложил руки за голову и потянулся всем массивным телом, – потому что обычно я не появляюсь на иххоране.
– То были твои холостяцкие привычки, мой дей. Ты же не откажешься вывести супругу в люди? – подбоченилась она и сверкнула глазами. – Дай мне немного времени привести себя в порядок и приходи. Из тебя еще нужно будет вычесать все эти перья…
С этими словами она подхватила откуда-то из кучи щепок свою одежду и выпорхнула за дверь, а Рогар раскинулся на постели. Его неумолимо клонило в сон, но он заставил себя встряхнуться. Вечерний ветер с гор глухо завыл в остывшем камине, и Рогар спохватился. Может, рачонок чихала вовсе не из-за перьев, а от холода? Скрипнув зубами, он поднялся, чтобы разжечь огонь и закрыть дверь, ведущую на балкон. Надо бы сказать Ириллин, чтобы снова прислала женщин прибрать здесь все. Надо бы привязывать себя, что ли, на ночь…
