Последнюю мысль он додумать не успел, потому что по привычке очутился на воздухе. В опустившихся сумерках дым густыми столбами чернел на фоне еще не совсем темного неба, склоны гор были сплошь усеяны огоньками меаррских костров. «Как родинками на спине деи», – подумал Рогар и снова усмехнулся. Проклятье, поэт. Но рядом с ней и каменный истукан заговорит возвышенным стилем. На Подэре такое не поощрялось – увлекаться стихами. Один из последних поэтов, живших в том проклятом мире, сложил поэму, став по сути пророком своего времени. Он предсказал гибель Подэры и довольно точно описал причины, которые к ней приведут. Правда, никто тогда не прислушался, а потом стало уже поздно…
– Склонилось все к его ногам… – пробормотал Рогар под нос, жадно вдыхая свежий морозный воздух украденного мира и барабаня пальцами по камню в такт словам, – …и совершенством равен он богам…
И вдруг замер, даже не увидев, а почувствовав какое-то шевеление под стеной цитадели. Крепко ухватившись обеими руками за каменный бортик, перегнулся и посмотрел вниз. Темная фигура, укутанная в теплый дорожный плащ, копошилась у нижних ворот цитадели.
Рогар быстро вскинул взгляд, обвел им окрестности. В деревне, на центральной площади, ярко полыхало пламя, вздымаясь высоко над крышами домов. Староста Уртан отказался присутствовать на иххоране, затаил обиду за то, что цитадель не выдала преступника для заслуженного наказания. Рогар знал, что должен был сам провести казнь. По законам Подэры Шиону отрубили бы руки по локти.
И ему отрубили бы член.
При мысли об этом челюсти у Рогара стискивались сами собою. Ириллин облегчила ему жизнь, она со слезами умоляла его на коленях пощадить преступника, не выдавать в деревню. По законам Меарра его всего лишь посадили бы в холодную яму без еды и воды, предоставив возможность выжить, поедая снег и согреваясь каким угодно способом, или умереть, но уже по собственной неуклюжести, ведь Эра всегда славилась миролюбивым характером по сравнению со своей старшей сестрицей. Но даже такое наказание пугало кроткую, добрую Ириллин до дрожи, и Рогар сделал вид, что уступил ее мольбам. Он отложил решение на неопределенный срок, но при этом отказался заменять его более мягким. За то, что Шион сделал с Кайлин. он не заслуживает смягчения наказания. И с Уртаном нельзя ссориться, Меарр – один из немногих, кто верой и правдой поддерживает цитадель.
Но обманутый в ожиданиях староста все равно разозлился…
Продолжая наблюдать за подозрительным человеком, Рогар вынул одну пробку из уха, чтобы лучше слышать его возню. Со стороны нижних ворот цитадель никак не защищалась, потому что единственная угроза шла на нее из пролома, из радужной стены, но теперь он пожалел об этом. Оставалась надежда, что стража у ворот тоже услышит шум, но затем он запоздало вспомнил, что все до единого кнесты сейчас на иххоране.
Танцуют под музыкальный инструмент, который он подарил своей жене.
Веселятся, забыв обо всем.
Со стороны Эры на цитадель никто не нападает, обычно стража на нижних воротах лишь пропускает обозы внутрь, следит за порядком. Может, и теперь усталый одинокий путник ищет приют? Кто-то из потенциальных кнестов отстал по дороге и добрался лишь нынче?
Рогар тряхнул головой, понимая, что обманывает сам себя. Заблудший путник скорее пошел бы в деревню, на жаркое пламя костра, на обещание еды и теплого крова, вместо того, чтобы топтаться у безмолвных глухих ворот. А кнест, если бы так уж стремился скорее прибыть, сейчас колотил бы в тяжелые створки со всей силы, называя свое имя и цель визита.
