За
иды, праздничную неделю, Птарху приносилось немало жертв. Но самое впечатляющее
действо происходило на центральной площади столицы. Туда привозили самых
красивых ведьм. Со всех концов страны собирались толпы истинно верующих,
жрецы-белорясы и вся знать королевства, чтобы поучаствовать или поглазеть на
ритуал.
Для
благородной публики мастерили трибуны, чтобы было видно все в деталях. Ольгерд
очутился на самом лучшем месте. Юного наследника окружали советники и их семьи.
Балтис, сын советника и ровесник Ольгерда, от возбуждения сжимал кулаки, его
отец безмятежно улыбался. Ольгерд уже тогда догадывался, что улыбка у
ближайшего друга его покойного отца ненастоящая. Позже он убеждался в этом на
каждом совете. Именно Алластер был главным противником любого решения Ольгерда,
но говорил он всегда мягко и вкрадчиво, усмехаясь по-отцовски. И прежде Ольгерд
тушевался перед покровительственной улыбкой советника, а теперь готов был убить
её хозяина.
В тот день юному принцу не здоровилось,
крутило живот. Лекарей мальчик решил не звать, не хотелось глотать горькие
порошки, от которых становилось еще противней. Ольгерд просто терпел, но
настроение мальчику маята с животом не поднимала.
Сквозь дурноту он видел золотистый туман и
темную процессию, воющую гимны Птарху. Первыми шли епископ и
архижрецы-белорясы, они несли статую божества, похожего на гигантского кальмара
с человеческим лицом. За жрецами вели ведьм.
Босоногие девушки в венках из сухой травы на
распущенных волосах шли парами по ледяным камням мостовой. Принц заметил их
босоногость, когда очередной спазм заставил его согнуться и сосредоточится на
чем-то земном, чтобы не вывернуло на изнанку прямо рядом с советниками. Он, не
отрываясь, смотрел на посиневшие от утреннего мороза пальцы и ступни девушек.
Нечестивицам было очень холодно, когда процессия останавливалась, девушки
поджимали одну ногу к другой, пытаясь хоть немного согреть их.
Ольгерд
не запомнил лиц, только бело-синие, коченевшие на весеннем ветру, ноги девушек.
Процессия
остановилась. Площадь замерла, вслушиваясь в слова епископа. Золотой туман
кутал нечестивец и их палачей. Ольгерд впал в странное состояния, он слышал и
не слышал слова старого прелата, он никак не мог оторвать взгляда от замерших
девушек. О чем они думали?
Вдруг площадь прорезал крик.
- Ядвига!
Одна
из девушек вскинулась. Ольгерд заметил, как толпа зашевелилась, словно кто-то
разрезал ее.
- Ядвига! – не прекращали звать. Все начали
озираться по сторонам, ища виновника смуты. Девушка занервничала, Ольгерд
помнил, что прежде каменное, неживое лицо девушки озарила искра улыбки. В толпе
завязалась драка, спаситель Ядвиги пришел не один, его друзья помогали
скручивать белорясов.
Но епископ с ослиным упрямством продолжил обряд,
несмотря на то что большая часть белорясов устремилась в сторону, где шел бой.
Публика не знала, куда смотреть - на
долгожданное жертвоприношение или завязавшуюся потасовку? И там, и там было
интересно и зрелищно!
Епископ разжёг огромную жаровню, девушек уже
подвели к месту жертвоприношения, гимны в честь Птарха Победителя пелись все
громче, часть толпы как в трансе повторяла слова за жрецами-белорясами, часть -
освистывала бой. Ольгерду ужасно хотелось узнать, кто же посмел нарушить
ритуал? Такое святотатство казалось ему
чем-то необыкновенным и ну очень привлекательным.
