– Нет времени! – обрубили коротко на том конце.
– Я должен сказать! – выдохнул умоляюще Секач.
– В двух словах! – позволили ему на том конце.
Опасаясь, что его прервут, кадровик зачастил:
– Меня прижали к стенке! Шпак раздобыл компромат, хочет его передать в прокуратуру! Если меня…
– Нет человека, нет проблемы! – услышал полковник после недолгого молчания.
– Сразу и списать его? – моргнул ошарашенный Секач.
Из динамиков уверенно и непогрешимо лилось:
– Надо решать, пока прокуратура не завела дело. К тебе зайдет мой человек. Обговоришь с ним детали…
На часах еще не было и семи, когда майор вышел из общаги. Едва светало. Накануне он вернулся с работы поздно, все места на стоянке были заняты. Пришлось приткнуться на неуютном пустыре, рядом с давно заброшенным парком.
Оставив машину без присмотра, он зашагал в сторону своей общаги, быстро перекусил и лег спать.
С утречка у него по плану имелось много неотложных и крайне важных дел. Предстояло подготовить бумаги…
– Кто рано встает, тому Бог дает! – заметил философски Шпак, шагая по пустынной дорожке.
В зимнее время на пустыре редко и днем кто появлялся, рано утром же здесь обычно было тихо и пустынно.
– Поехали? – вставил майор ключ в замок зажигания.
Только свет от его фар пробил сереющую мглу, только застучал стартер, как вдруг раздался взрыв. Машину всю охватило жарким пламенем, в небо взметнулся высоченный столб искр.
– Клиент готов! – опустил руку с телефоном мужик в глубоко надвинутой на глаза вязаной шапке. – Поехали! Светиться нам тут не резон. Дело сделано, пора смываться…
Подъезжали пожарные, прибыла и скорая помощь. Набежала толпа зевак. Прибыл наряд, оцепил весь район.
Через пару часов все средства массовой информации истошно закричали про то, что где-то на глухом пустыре в районе общежития подорвался легковой автомобиль…
Водитель взорванного автомобиля получил многочисленные осколочные ранения, тело сильно обгорело. Личность пострадавшего пока не установлена…
Ведутся следственно-оперативные действия. Врачи пока еще не готовы давать прогнозы по его состоянию. Известно, что после нескольких операций его не могут вывести из комы…
В 10.40 в кабинет Секача тихонечко проскользнула порядком встревоженная и сильно издерганная Тимченко. В этот раз она не забыла щелкнуть замком, дернула для проверки за ручку.
– Пупсик, я, блин, не нахожу себе места! – взирала женщина на мужчину потерянными глазами.
У Секача тоже в душе бушевала тревога, но кадровик искусно замаскировал ее нескрываемой бравадой:
– Не волнуйся, Куколка, у нас все под контролем!
– Я стану подполковником? – прищурилась Тимченко.
– Конечно, Куколка! – улыбнулся полковник широко.
– И я получу должность комбата? – хихикнула гостья.
Кадровик кинул на женщину испытывающий взгляд. У него давно уже складывалось впечатление, что эта Тимченко не способна была реально оценивать все происходящее.
В свое время он создал под нее должность, где априори не предполагалось никакой ответственности. Работа не бей лежащего. Живи и радуйся. Наслаждайся беззаботностью. Но нет, не понимая того, что ее ждет на новой должности, упорно рвется засунуть голову в петлю. Он-то ей никогда не откроется, что попросту решил ловко избавиться от нее. Надоела до нервической зевоты. Холодная, циничная, стервозная баба.
А тут и повод хороший подвернулся и от набившей оскомину бабенки мирно избавиться, и мину замедленного действия подложить под новый проект создания женского батальона в военном институте. В том, что недалекая Тимченко всю работу завалит прямо на корню, он нисколько не сомневался.
