– Вы не оставляете мне выбора! – моргнула девушка.
– Выбор, Катюша, у нас есть всегда, – выставил назидательно кадровик перед собой свой указательный палец. – Смотря, что ты собираешься выбрать.
– Я согласна! – выдохнула обреченно Ерохина.
– Согласна?
– Да! – стянула девушка трусики вниз, демонстрируя ему свое полное согласие, изящным движением переступила она ногами. – Держите! В качестве презента…
Засиявший медным пятаком полковник быстренько засунул деликатную вещицу в ящик своего рабочего стола.
– Присаживайся! – освободил Секач для девушки место на широкой столешнице.
– Ой! – откинула назад игривым жестом подол широкой юбки, опустилась Катя на холодящую поверхность, коснулась ее своей обнаженной кожей.
Подрагивающими пальцами мужчина развел в стороны ее послушные коленки, жадно всмотрелся.
– Какая ты везде рыжая! – прошептал он восторженно. – Какая красота! Богиня! Мечта!
Откинув голову назад, Катя закрыла глаза. Если ей все-таки суждено будет пройти через весь этот кошмар унижения и насилия над ее целомудренной душой, то пусть она ничего сама не увидит. А тело ее покорно все стерпит…
Нетерпеливые руки полковника освобождали ее тело от лишней одежды. Упала на пол белоснежная блузка, куда-то в угол отлетел кружевной бюстгальтер…
Под мощнейшими ударами здоровенных парней в камуфляжной форме хлипкая и ненадежная дверь времен эпохи еще развитого социализма позорно пала, ввалилась внутрь помещения. Весь кабинет немедленно заполнили весьма решительно настроенные люди, взяли ситуацию под свой контроль.
– Полковник Секач? – раздался сухо казенный вопрос.
– Я! Вы… кто? Вы… по какому праву? – почувствовал жирный и похотливый боров, как дрогнули его колени от неожиданности, а по спине потек липкий и холодный пот.
– Вы, полковник, арестованы по подозрению в превышении своих должностных полномочий, в подлоге, в вымогательстве взятки, в сексуальном домогательстве…
Подошедшая Гиоргадзе заботливо накинула на подрагивающие девичьи плечики темно-синее армейское одеяло, собрала в кучу Катюшину одежду, шепнула девушке на ухо:
– Все, моя девочка! Все закончилось! Пойдем-ка ко мне. Там оденешься. Ты все сделала правильно.
– Как все грязно, как мерзко! – вздрагивали потерянно девичьи плечики. – Он, его руки! И всю эту грязь снимали на видео! Как же мне дальше с этим всем жить?
– Забыть все и перешагнуть! – ответила твердо Тамара. – Ничего дурного ты сама не сделала! Стань выше всего этого! Сейчас мы с тобой тяпнем по рюмочке, ты поплачешься мне в жилетку, и жизнь тут же и на глазах станет много лучше…
До Крис не сразу дошло, что сообщения криминальной хроники могут быть как-то связаны с Грачом. Но потом все обрывки сведений постепенно связались в единой целое. И спусковым крючком стало трудно скрываемое беспокойство старшей сестры.
Марина то и дело куда-то и кому-то звонила:
– Что с ним? Где он? Куда его отвезли?
Из обрывков фраз выуживались отдельные слова про майора, про Макса, про то, как кого-то увезли в госпиталь.
– Рина, что ты от меня все время скрываешь? – соскочила Крис с подоконника, подступила к сестре.
– Я? – моргнула растерянная сестрица. – Я ничего…
– Я же вижу! Я же не слепая…
Не найдя в себе сил юлить и лукавить, ибо правда рано или поздно все равно вышла бы наружу, Марина призналась:
– Машину Грача этим утром подорвали…
Словно бы гора обрушилась на хрупкие девичьи плечики. Придавленная горем, Крис обхватила лицо ладошками, горько разрыдалась. Потом она медленно подняла голову, выкрикнула:
