Нет, я и без него бы справилась, мне не привыкать. Но отчего в груди было так огненно, когда я поняла, что он рядом?
Мне так плохо, а он рядом! Ох…
– Соня… прости меня… они мне сказали, что ты меня зовешь, и я пошла…
Арина зашла не одна, с ней женщина лет тридцати, миловидная и явно испуганная.
– Ох, я так переволновалась! Ваша сестра ко мне сама подошла, я с собакой гуляла, она сказала, что её украли и ей надо срочно к сестре. Я хотела в полицию позвонить, но она плакала, говорила, что домой хочет. И так уверенно адрес назвала. И телефон…
Боже, я даже не знаю где мой телефон! Я ведь не думала, что Соня может звонить, потому что у неё-то телефона нет!
– Соня, они меня увезли!
– Кто? Кто они?
– Я не знаю. Я не поняла. Меня девочка позвала, незнакомая, сказала, что ты меня ищешь, я ближе к ней подошла, а на меня какие-то налетели, ну… парни… я упала, а потом… потом они мне шапку на голову натянули и я ничего не видела. Они меня в машине везли. И глазки не давали открыть. А потом высадили и убежали.
Я просто в ужасе, обнимаю её, словно баюкая.
Что же это такое? Что за дебилы? Уроды! Как же так можно!
Женщина, которая привела Соню общается с полицейскими.
– Я гуляла с собакой, Арина ко мне подошла, сказала, что ей надо к сестре, всё вот это вот рассказала. Я хотела вас вызвать, но она заплакала, сказала, что Соня будет волноваться…
Я понимаю, что полицейским всё это не нравится. И мне дико страшно.
Ирина Вениаминовна приглашает всех в кабинет.
Я смотрю на часы, понимая, что с момента как я заметила что Сони нет, до этой минуты прошло всего сорок минут!
Боже сорок минут ужаса!
– Софья, – полицейский обращается ко мне, – теперь с вами поговорим. Конфликты были у вас в последнее время с кем-то?
Конфликты… Кажется в последнее время моя жизнь – конфликт.
Вспоминаю дневную стычку с Аделиной. Но не могла же она? Она же не настолько безбашенная? И зачем ей? Просто поглумиться?
Всё равно рассказываю о происшествии. А потом о дяде…
– У нас доли в квартире. Купить Аришину он не может, она несовершеннолетняя. Но есть какие-то лазейки в законе, в общем, он требует, чтобы я ему свою долю продала за бесценок, с Аришиной он что-то там собирается решить. Я не знаю, что…
– То есть этот ваш родственник мог её украсть, чтобы вас припугнуть?
Киваю. Этот всё может. Он и тётку, по сути, в могилу свёл. Она больная была, диагноз этот гад знал, понимал, что долго она не протянет. Господи, как такие люди вообще живут?
Второй полицейский заходит в кабинет, запыхался.
– Стёп, слушай, там нашли регистратор, видно, как девочку в машину затащили, номера заляпаны, но в принципе, чуть потрах…хм… в смысле, поработать и, думаю, выясним, кому машина принадлежит. Если не в угоне.
Полицейские задают еще вопросы, я отвечаю, мы с Ариной сидим вместе, обнимаю её, целую в макушку.
Меня всё не отпускает. Ужас. Дикий страх, что её у меня может не быть. Получается, больше никого и нет. Только она. Одна она и всё…
Наконец нас отпускают, мы спускаемся вниз.
– Сонечка, я так кушать хочу… у нас есть покушать?
Кушать, боже… я вспоминаю, что реально у нас только хлеб, крупа, овсяные хлопья. Даже молока нет. Я собиралась после занятий зайти.
– Ариш, в магазин надо, сходим? – одну её оставлять я теперь опасаюсь даже в нашей комнатушке.
– Я устала… и горлышко болит…
Ох, не хватало еще чтобы она заболела! Боже…
– Соня, что надо купить, я схожу.
