Смирение и послушание.
Как в романах о благородных девицах и отважных графов.
Как же больно и дико обидно. Я не могу сама распоряжаться своей жизнью.
Не совершеннолетняя.
Не имеющая ничего за душой.
Не нужная собственной родне.
Обычная девочка, которую скоро отправят в далекие дали как не нужную вещь. На парочку лет.
Тут хоть плачь, хоть истерику устраивай. Бесполезно. Придется ехать.
Нельзя так просто сдаваться. Ты чего это, дорогуша?
Ну не могу же я сбежать. Почему нет? Потому что.
- Ты совсем раскисла, Лисицына, - чувствую на себе осуждающий взгляд Веры. - Ну-ка, живо поднялась, - рьяно расталкивает. - Выскажи этому Дмитриевичу все, что ты думаешь по поводу элитной школы.
За руки стягивает с кровати словно тряпичную куклу. Пытается достучаться до моего голоса разума, но я основательно так его заблокировала.
Я уже все для себя решила. И если Максим Дмитриевич предложит мне поехать туда, сопротивляться не буду.
- Вер, - отхожу от подруги назад. - давай забудем про тот листок.
Глаза в пол опускаю, уже представляя, что сейчас начнется. Губу прикусываю, зажмуриваюсь и… получаю в ответ такой мощный поток возмущения, что он легко с ног может сбить.
Так. Надо как-то отвлечься.
Думай, Яся, думай. Надо переждать бурю в лице Никитиной.
Чуть-чуть. Самую малость.
Или нет?
Она вон что-то совсем распоясалась.
- Ярослава.
О нет! Это… это…
- А вот и козлик-опекун вернулся, - рычит Вера, злобно потирая ладошки. - Как он вовремя.
- Даже не думай, - показываю на нее пальцем. - Не вмешивайся, иначе дружить с тобой перестану. И расскажу про тебя страшную тайну.
Она шокировано хлопает глазками, открывает и закрывает рот.
Да, детка, это шантаж. Иногда приходится идти на крайние меры.
- Оставайся тут.
Выхожу. На негнущихся ногах спускаюсь вниз. Замираю на последней ступеньке.
Максим Дмитриевич стоит ко мне спиной. Черная майка как будто ему не по размеру. Сильно обтягивает. Сейчас лопнет прямо по середине.
Боже. Какой же он огромный. Просто груда мышц. Гигант.
Рядом с ним все мысли из головы вылетают. Эм… чего это я собственно тут пялюсь?
Он словно чувствует мое присутствие. Оборачивается. Взгляд пустой, даже холодный. Хотя где-то и виднеется маленький проблеск тепла. Но он быстро исчезает.
Деточка, ты слишком долго на него пялилась.
- Ты обедала? - спрашивает вроде с интересом, но как-то равнодушно.
- Мы не…
- Подруга все еще тут? - грубо перебивает, бросая взгляд наверх.
Молю, чтобы Вера не спалилась, не высунулась из комнаты. Мысленно Бога молю - послать ей благоразумия.
- Ага, - шепчу еле слышно, потупив взор.
Ну не могу я ему в глаза смотреть. Страх и робость не дают быть с ним на равных.
- В холодильнике вообще-то полно еды, - киваю как китайский болванчик. - Если хотите что-то заказать, телефон в быстром наборе, - что-то проверяет на планшете. - Я буду у себя в кабинете.
- Хорошо, - стараюсь улыбнуться. Выходит натянуто.
- Яся, - подруга резво по лестнице сбегает, стоит опекуну уйти из гостиной. - Мы же не убрались там. Распечатка…
- Ярослава!
Громогласно. Так, что стены трясутся, а окна дребезжат. Синхронно подпрыгиваем, когда Максим Дмитриевич пулей вылетает из кабинета, неся в руках злополучный горшок с цветком.
Взгляд злобный, сверлящий. Не предвещающий ничего хорошего. И как назло цепляющийся за листок в руках Веры. О той самой престижной школе.
Полный атас. Мне капец.
Вот бы сейчас ту черненькую штучку, как у «Людей в черном», стирающую память.
