Повисает пугающая тишина, и я боюсь пошевелиться.
Жду, когда он прикажет мне убираться отсюда.
— Я не занимаюсь любовью, Верочка. Я трахаюсь. Жестко и грубо. И я чуть было не порвал тебя там.
Молча киваю. Понимаю его раздражение и уже в сотый раз корю себя.
— Прости.
— Прости, — он повторяет следом и по едкому тону ясно, что мои извинения ему нахрен не сдались.
Наконец-то встречаюсь с его глубокими зелеными глазами. Падаю в их пропасть.
— А теперь давай-ка попробуем все исправить, — он шумно вздыхает, встает и резко выключает свет. — Если ты, конечно, еще хочешь продолжить.
Он сомневается. А я – ни капли.
— Хочу, очень хочу, Родион, — отвечаю сразу же.
Чувствую его мягкие пальцы на коленках, он терпеливо развязывает тонкие кожаные шнурки и освобождает меня от обуви.
Волнение постепенно отступает, и от осторожных касаний я начинаю расслабляться.
Попытка номер два.
— Что еще ты мне не сказала? — раздается провокационный вопрос.
Упс, попытка номер два на грани провала.
— Больше ничего, — закусываю губу.
Мое настоящее имя никак не повлияет на наш секс, поэтому и признаваться во вранье нет смысла.
Руки Родиона обвивают меня и притягивают ближе к краю кровати. Он широко разводит мои ноги и касается пальцами гладкого лобка.
— Какой нежный розовый цветок, — спокойно произносит мужчина, скользя по чувствительным лепесткам. — Хочу попробовать тебя на вкус.
Что?
По позвоночнику пробегает холодок, а на пояснице выступает испарина.
Не успеваю я опомниться, как твердый и широкий язык уже скользит по клитору.
— Боже, — прогибаюсь от удовольствия, и ладошка машинально ложится на его затылок.
— Родион, — усмехается он. — Называй мое имя, ангел.
Этот чертов соблазнитель творит внизу такие вещи, от которых у меня дыхание перехватывает.
Кончик его языка зализывает припухшие губки, затем осторожно проникает во влагалище, потрахивая меня.
Саднящая боль теряется в наслаждении.
— Родион!
Он всасывает трепещущий клитор в свой горячий рот, теперь играется с ним.
Внизу живота натягивается пружина. Еще одно касание и она лопнет к чертям собачьим.
Разнесет меня на атомы.
— Родион!
Ощущаю, как он медленно вводит в меня палец, постепенно подключает второй и бережно растягивает меня.
А говорил, что не умеет любить…
Немного отклоняюсь назад и упираюсь на вытянутые руки.
Длинные волосы скатываются с плеч и их кончики щекочут мне попу.
Мое дыхание учащается, и я позволяю вести себя громче. Не сдерживаюсь.
Облизываю пересохшие губы.
— Родион!
Начинаю содрогаться от дикого цунами, которое накрывает меня с головой.
В ладошки впиваются тысячи мягких иголочек, и я стискиваю пальцами покрывало.
Замираю на мгновение, когда Родион оставляет меня в покое, а затем бездыханно валюсь на кровать.
— Умница, — одобряет мужчина и располагается между моих дрожащих ног. — А теперь полетаем вместе.
Ощущаю, как чувственная головка упирается в мои текущие половые губки и напрягаюсь.
Быстро обхватываю Родиона за шею, будто я могу провалиться без него в ад.
— Расслабься, Верочка, — он ведет кончиком носа по моей щеке и медленно, сантиметр за сантиметром погружается в меня.
Сейчас не так больно. Терпимо.
Но слезы все равно предательски скатываются по моему лицу.
Родион облизывает мои мокрые щеки, и ловит соленые горошины.
— Впусти меня, малышка, — шепчет мне в губы и целует.
Пытается отвлечь меня, и я позволяю себе раствориться в этом безумно сексуальном мужчине.
