—
Забыли, где университетская библиотека? — ах, ты мерзкий ублюдок!
Вспыхиваю,
как жалкий фитилёк, и кровь приливает к шее, поднимаясь к лицу. Пускаю шаровые
молнии, желая уничтожить, стереть с лица земли этого подонка. Голубоглазый
шакал поразительно спокоен и прекрасно выполняет роль преподавателя, который
имеет право студентку ученицу за отсутствие книги. Ослепительно-острая улыбка
беспощадно поражает моё трясущееся сердце.
—
На фоне ваших оценок моя вам не понравится... — клубки пара слетают с пухлых
губ мерзавца, и я вскакиваю с места одновременно, в аккурат с прозвеневшим
звонком.
Я
готова драться за свои оценки, которые лишь относительно влияют на мой на
диплом, но, характеризуя успеваемость, и не позволю этому ублюдку портить мою
репутацию. Не для того я пахала пять лет в вузе, чтобы скатиться в учебе из-за
предвзятого отношения преподавателя по литературе. Но я залепила ему пощечину!
И он её заслужил!
—
Мисс Канте, задержитесь! — не отрывая взгляда, делает заметки в своей записной
книжке и аккуратно выводит в клеточке плохую оценку напротив моего имени.
Лекси
подбадривающе сжимает мою ладонь, а на выходе из класса задерживается и
многозначительно стучит ладонью по сжатому кулаку, шаловливо улыбаясь. На языке
моей подруги это означает: «можешь ублажить его и потрахаться с горячим
преподом, и оценку исправишь и удовольствие получишь». Чтоб ты провалилась,
Лекси! И что от меня нужно этому мужчине? Остаться с ним наедине за закрытой
дверью — маленькая ловушка для жертвы в моем лице...
—
Профессор Андерсон... — усилием огромной воли медленно разворачиваюсь и
застываю на месте, заставляя выглядеть себя менее враждебно. — Я хотела...
—
Как вы намерены исправлять плохую оценку? — небрежно швыряет красную ручку на
стол и захлопывает блокнот под нервное трепыхание моих ресниц.
Поганая
скотина разваливается на кресле и широко расставляет ноги, изящно намекая
импульсной девчонке, что она по-крупному облажалась.
—
Вы вообще знаете о моей успеваемости? — сжимаю ладони в кулак до побеления
костяшек, но внешне убийственно спокойна. Доброжелательна и любезна. Могу
любезно заехать по твоему мужскому достоинству, чтобы бубенчики взвыли от боли,
похотливый мудак!
—
Я поставил вам два за пощечину!
—
А вы злопамятный, — он ехидно ухмыляется, а я немного расслабляюсь. — И я не
знала, что вы... — черт бы меня побрал, язык не поворачивается назвать его
учителем, — преподаватель.
—
А если бы знали, мисс Канте? — хватается за ручки кресла и порывисто встает с
насиженного места. По мере того как он выпрямляется в полный рост, воздух
покидает мои легкие, а уверенность бесследно рассеивается.
—
Всё равно бы дала пощечину. Вы ее заслужили! — ядовито выплёвываю свои слова в
идеальное, до безобразия прекрасное лицо голубоглазого хищника. — Вы меня
оскорбили!
Андерсон
игнорирует мои обвинения и, проплывая мимо меня, подходит к двери. Я не
двигаюсь с места. Не дышу. Только слышу, как дверной замок защелкивается, а
шторка опускается, скрывая нас двоих в аудитории от любопытных зевак,
слоняющихся по коридору. Я в ловушке оскорбленного мужчины, способного
разорвать меня на кусочки!
—
И что сильнее тебя оскорбило: моя правда о твоем внешнем виде или возбужденном
состояние? — достает из кармана пачку сигарет. Нервирует меня и провоцирует.
Только попробуй закурить!
