– Аластор Суарес Альфонсо де Ламбиди обречен на смерть, если ни найдет выход из гроба за три минуты. Всего-то сто восемьдесят секунд до неминуемой смерти! Сто восемьдесят секунд до того, как включатся огнеметы! Отсчет! – последнее слово Чантара выкрикнула, и на большом экране вспыхнули цифры
Рита отошла в сторону. Захлопнуть замок – вся ее роль.
– Сто восемьдесят! Сто семьдесят девять! – считала Чантара, и зал начал робко считать вместе с ней. Разумеется, это просто фокус. Никто не умирает во время смертельного трюка!
– Три! Два! Один! Огооонь! – этот крик Чантары подержал уже весь зал. Люди забыли о тревоге. Они хотели огня! Хотели видеть, как пылает гроб. Они знали, что все это просто фокус.
Завопила музыка, огни прожекторов заметались по сцене яркими вспышками. Парень в черном костюме опустил рычаг запуска огнеметов, и пламя коснулось стальных стенок гроба. Он покачнулся. Его стенки начали краснеть, когда лопнул первый трос.
– Нет. Хватит! – голос Риты пока еще почти никто не слышал. Чантара продолжала улыбаться в свете фонаря. Тросы плавились, лопались один за другим. Гроб рухнул на бетонный помост.
– Хватит! – этот крик зал почти расслышал за ревом музыки и грохотом падающего ящика. Вот сейчас! Сейчас огонь погаснет, и фокусник встанет из гроба. Или, очень предсказуемо, выскочит из-за сцены с пожарным шлангом, и сам потушит свой гроб!
Огонь не погас. Он разливался по бетонному помосту на сцене, обнимал гроб. Музыка умолкла, только яркие огни метались в тишине. И в этой тишине все услышали еще один вопль.
Человек в гробу кричал и выл, а стенки стального гроба тряслись от ударов изнутри, но крышка не двигалась с места. Чантара так и не шевельнулась. Она знала только свою роль, и ничего больше, а ее роль сейчас – стоять и улыбаться. Гроб уже перестал дергаться, удары стихли. Вместе с ними стихли и крики.
– Вырубай! Вырубай все! – визг Риты перекрыл гул пламени. – Ты, падла, вырубай огонь!
– Это не по сценарию! – ответил в парень в черном.
Куда он может сунуть сценарий, услышал весь зал. Рита отпихнула его в сторону и подняла рычаг. Огонь исчез.
– Тушите его! Воду сюда, чего встали!
Из-за кулис уже вытягивали пожарный шлаг. Вода окатила раскаленные стенки гроба и зашипела.
– Где ключ? Чантара! Чантара, сука, очнись! – Рита с размаху хлестнула ее по щеке. – Очнись! Где ключ от замка?
– Так у него же, внутри! – Чантара показала на гроб.
– Сбивайте замок! Где врач? Падла, где врач?
Молодой санитар в белом халате осторожно показался на сцене. Рита снова заорала и люди пришли в движение. Кто-то включил пожарную тревогу, в зале завыли сирены, и гундосый голос, раз за разом, предлагал не паниковать и двигаться к выходу, но никто в зале не вставал с места. Кто-то лупил пожарным топором по замку. Мокрый гроб почти остыл, когда замок полетел на пол.
Рита открыла крышку.
И теперь уже Чантара начал кричать. Без слов, дико, протяжно, на одной ноте. Она кричала, а пожарная тревога выла, как безумный аккомпанемент ее крику. Рита подтащила к гробу санитара, и он отшатнулся от того, что лежало внутри.
– Он живой? – Рита встряхнула санитара. – Помоги ему! Откачивай! Откачивай его!
Комок расплавленной синтетической ткани в гробу, перемешанный с обожженной плотью, не мог быть живым, но санитар придавил стетоскоп к груди трупа. Положил пальцы на шею. Ничего. Ему бы стоило посвятить фонариком в глаз мертвеца, но что от этого толку, если глаза запеклись и побелели?
