Ранее Лэйси рассказала мне о тотальных несоответствиях, качествах, столь противоположных друг другу, что существование одного исключало самую возможность другого. Я усвоила эти рассуждения не лучше прочих ее головоломных теорий, которые она любила развивать, считая, что постижение мира во всем его таинственном своеобразии служит ключом к возможности подняться над нашим мещанским зомби-адом, но присутствие Лэйси в моей спальне я расценивала как их красноречивейшую иллюстрацию: тяжелые ботинки Лэйси топчут бирюзовое ковровое покрытие, ее взгляд презрительно скользит по игрушечной черепашке, которую я до сих пор хранила под подушкой, – прошлое и будущее Ханны Декстер сходятся в неизбежном коллапсе, материя и антиматерия обваливаются в черную дыру, которая поглощает нас обеих. Короче говоря, я была уверена: увидев меня в естественной среде обитания, Лэйси исчезнет.
– У твоих родаков есть бар? – спросила она. – Давай-ка его проинспектируем.
Бар, разумеется, был не заперт. Родители не сомневались, что мне можно доверить замшелые останки бренди, скотча и дешевого вина. Отец любил пиво, мать вообще не употребляла спиртного – бар держали для гостей, которых у нас никогда не бывало. Может, именно новые ботинки придали мне смелости спуститься вниз и показать Лэйси темную пыльную расщелину между забытыми настольными играми и нечитанными книжками «Тайм-Лайф», где обитали бутылки.
– Скотч или ром? – предложила я, надеясь, что удалось создать видимость, будто я понимаю разницу между ними.
– Того и другого понемножку.
Она показала мне, как отлить по дюйму-два из каждой бутылки, на всякий случай возместив содержимое водой до прежнего уровня. Потом мы смешали по капельке каждого напитка в единственном стакане и с трудом сделали по глотку.
– Божественный нектар, – выдавила Лэйси, кое-как откашлявшись.
Я снова глотнула обжигающей смеси. Пламя приятно грело.
Ковер в гостиной был ярко-оранжевый в коричневую полоску, и пока Лэйси не разлеглась на нем, раскинув руки-ноги и пробормотав: «Неплохо», он казался мне отвратительным. Теперь же, с ее одобрением и в приятном подпитии все представлялось именно таким, как она и сказала. Совсем неплохо. Я распласталась рядом с ней, наши пальцы рук соприкоснулись с электрическим треском, мы мариновались в «божественном нектаре» и горячем сухом воздухе, извергавшимся вентилятором. Нас захлестывали диссонансные аккорды свежего бутлега, купленного Лэйси, и я пыталась расслышать в них гудки обещанного ею корабля, который увезет нас далеко-далеко.
– Надо основать клуб, – сказала Лэйси.
– Но клубы – это отстой, – полувопросительно откликнулась я.
– Точняк!
– Тогда…
– Я же не про шахматный клуб, Декс. Или типа: давайте читать старикам, пригодится для поступления в колледж. Я говорю про клубный клуб. Ну, знаешь, как в книжках. Домик на дереве, условные знаки и прочая фигня.
– Как в книге «Мост в Терабитию».
– Давай притворимся, будто я знаю, что это такое, и скажем… да.
– Но чтобы у нас никто не умирал.
– Да, Декс, чтобы у нас никто не умирал. Ну… во всяком случае, никто из клуба.
– Лэйси!
– Шучу. С клятвами на крови, но без кровавых жертвоприношений.
– И что мы будем там делать? В клубе ведь полагается что-нибудь делать.
– То есть помимо принесения в жертву девственниц?
– Лэйси!
– Клубы отстой, потому что там маются всякой дурью. Но не в нашем клубе. У нас будет… онтологический клуб.
