Лэйси была недовольна; Лэйси смирилась. И тоже села.
– Так что она тебе про меня наговорила? – спросила меня ее мать.
Я ничего не ответила, что в общем соответствовало истинному положению дел.
– Не бойся, я не обижусь. Я же знаю, как у вас, девчонок, бывает. Считаете, что ненавидеть матерей – ваша работа.
– Неплохо заполучить такую работенку, – огрызнулась Лэйси.
– Раньше такого не было, правда, Лэйс? Ребенком она не хотела отпускать меня от себя. Рыдала, висла у меня на ноге, если я не могла взять ее с собой. И что же я делала?
– Ждем, затаив дыхание, – процедила Лэйси.
– Брала ее с собой. На каждый концерт, на каждую вечеринку. Надо было ее видеть в футболке Metallica, с развевающейся челкой… – Она отсалютовала в воздухе, подняв руку на фут над головой. – Несколько раз даже провела меня за кулисы. Вышибалы не возражали.
– Спроси ее, что она делала со мной потом, – сказала Лэйси. – Трудно уследить за дошколенком, одновременно сношаясь с тур-менеджером.
– Ты, заткни пасть! – взвилась ее мать и, вновь обретя достоинство, заметила: – Я никогда в жизни не сношалась с тур-менеджером.
– Стандарты! – усмехнулась Лэйси.
– Она теперь ни за что не признается, но ей нравилось. С чего, по-твоему, она такая музыкальная? Это у нее в крови.
Лэйси фыркнула:
– То дерьмо едва ли можно назвать музыкой.
– Как только тебя угораздило вырасти такой высокомерной?
– Как только тебя угораздило залететь от главного козла Нью-Джерси? Кто-нибудь, позвоните в «Неразгаданные тайны»[14]!
Если бы я сказала маме что-нибудь подобное – и если вообще такое можно допустить, – пожалуй, она залепила бы мне рот скотчем и продала цыганам. А мать Лэйси лишь ласково улыбнулась. Семейные узы в стиле Шамплейнов.
– Тогда она не была таким нытиком, – заверила меня мать Лэйси. – Не жаловалась, когда я разрешала ей не спать до двух ночи и танцевать по квартире. Только мы вдвоем. Нам было тогда хорошо, правда, Лэйси?
Лицо Лэйси почти неощутимо смягчилось. Может, она даже собиралась сказать «да», признать, что толика хорошего все же была, но тут в замке входной двери заскрежетал ключ, и обе они мгновенно застыли.
– Блин, – проговорила Лэйси.
– Блин, – согласилась с ней мать. – Я его не ждала.
Лэйси, которая уже была на ногах, швырнула матери пачку жевательной резинки.
– Мы будем наверху, – бросила она и на сей раз не стала дожидаться, пока я последую за ней.
Я тоже кинулась вверх по лестнице, слыша за спиной монотонное бормотание: «Возьми себя в руки. Возьми себя в руки. Возьми себя в руки», и скрип открывающейся двери, прямо как в фильме ужасов. Лэйси затащила меня в свою комнату, прежде чем я успела разглядеть монстра.
* * *
Во тьме комнаты Лэйси голос Курта включен на всю катушку, чтобы заглушить все происходящее внизу. Она – в черной кружевной пижаме, я – в своей футболке со Снупи и боксерских шортах «Гудвилл». Наши спальные мешки соприкасаются, мы лежим «валетом», голова к ногам, ноги к голове. И шепчемся в темноте. Две одинокие сироты.
– Никогда? – говорит Лэйси.
– Никогда, – отвечаю я.
– Тебя это мучает?
– Не то чтобы я особенно спешу.
– О боже, ты же… ты же не собираешься ждать свадьбы, а?
– Я просто не тороплюсь. К тому же не заметно, чтобы в мою дверь ломился какой-нибудь парень.
– А если бы ломился?
– И какой он?
– Кто?
– Этот парень, Лэйси. Который мечтает меня растлить.
– Ну не знаю, просто парень. Тот, кто считает тебя горячей штучкой.
