Я улыбнулась. На белом краешке фарфора остался отпечаток губ цвета фуксии.
– Конечно, знала. Я проходила переподготовку именно по этой программе. Многие говорили, что она лишь интегрировала то, что уже было открыто до неё. Отчасти это верно, но Инга действительно талантлива.
– Что Вы имеете в виду?
– Она обладала редкой способностью чувствовать и понимать тело. Особенно внутренние органы, ткани, сосуды. Из таких людей получаются хорошие врачи. И это не просто знания, которые она приобретала в огромном количестве, это внутреннее чутьё. Её руки будто живут отдельной жизнью. К нам обращались разные люди. Чаще всего с сильной болью. В спине, голове, шее, да где угодно. С травмами, переломами, и конечно, дюди с психологическими проблемами.
В тот день Саша заехал за мной один. Высокий, хорошо сложенный мужчина с ямочкой на подбородке и большими голубыми глазами.
Мы проехали через весь город на север, постояли в небольшой пробке на выезде и свернули в частный сектор. Новый район недалеко от города с плохо развитой инфраструктурой. За коричневыми воротами оказались современный дом в стиле модерн и строгий ландшафт.
– Так, ну смотри. Где-то раз в две-три недели мы проводим сеансы за донейшн. Это открытые сеансы, что-то вроде семинаров, где другие люди могут посмотреть, как работает Инга. За сеанс обычно отрабатывается один человек. Людей бывает очень много. Это и клиенты, и коллеги: психологи, массажисты, врачи. Для принимающего, то есть для пациента, этот сеанс бесплатный, остальные платят за вход.
– Вы купили этот дом?
– Мы его построили. Так, пойдём внутрь. Сейчас пройдёшь из коридора в зал, около плетёного кресла внизу два свободных синих коврика – это наши, садись туда. Смелее.
Он оставил меня одну в коридоре, забитом чужими вещами. Сколько здесь пар обуви? Не меньше тридцати. Я сняла кроссовки и прошла по коридору. Где-то впереди слышалось мерное гудение человеческих голосов, похожее на гудение улья.
Передо мной открылась потрясающая картина: большой зал с панорамными окнами, полный людей. Они сидели на диване, креслах, спортивных ковриках. Молодые, старые, мужчины, женщины. С дредами. В очках. В дизайнерской одежде. С дорогими часами. Некоторые из них были похожи на профессоров, другие на хиппарей из бродячей коммуны или хипстеров. Их объединяло одно: они заворожённо смотрели в центр зала, где находились Инга и женщина средних лет в чёрном спортивном костюме.
Я села на коврик и вслушалась в их диалог.
– Да, это всё время один и тот же сон, всё время один и тот же.
Голос женщины слабый и мягкий, почти елейный, к лицу приклеена маска жалости, отчего она не вызывала сочувствия, напротив, ей хотелось отвесить хороший пинок. Через какое-то время рядом со мной оказался Саша.
– Что это за сон? Расскажи?
– Мне снится, что я беременна. Внутри меня ребёнок, и я чувствую его толчки. Живот уже большой, матка сокращается, как будто готовится к родам.
Женщина положила руки на живот.
– Во сне я сосредоточена на ребенке, на своих ощущениях в животе. Мне тревожно. А затем что-то происходит, всегда разное, или во время прогулки я падаю на живот, или меня начинает тошнить, но я оказываюсь в больнице и уже не чувствую шевелений.
– Ты сказала, что тебе тревожно, это ощущение как-то нарастает во время сна, раскручивается?
– Да. Сначала это небольшая тревога, затем она усиливается, потом происходит что-то плохое, и я впадаю в истерику. Начинаю кричать, звать на помощь.
