– А ты хочешь, чтобы я помог тебе, да?
– У меня больше никого нет, бей-атам. Разумеется, я рассчитываю на ваш совет и помощь.
– Кызым, мать твоя собирается со злым умыслом воспользоваться своим правом. У неё, естественно, есть свой расчёт, но это неправильно. Возможно, её толкает на это нужда, безвыходное положение. Ты знаешь это лучше меня. По-видимому, надо облегчить тяготы её жизни. Начиная с этого дня, станем возмещать ей расходы, связанные с тобой. Содержание твоё я возьму на себя. В конце концов – это отцовский долг мой. Но делать это надо так, чтобы она не почувствовала себя униженной. Я знаю, кызым, ты являешься смыслом её существования. Хорошенько подумай об этом. Я тоже подумаю. Между нею и нашей семьёй мы должны будем установить нечто, вроде modus vivendi[18].
– Да, конечно, бей-атам!
– Ты наш полноправный ребёнок, член семьи. Можешь в любое время приходить к нам, переехать насовсем, наши двери всегда открыты для тебя. Только мать твоя не должна думать, что это – козни с моей стороны, желание как-то нанести ей обиду. Не знаю, смог ли я, кызым, доходчиво объяснить тебе? Несмотря на трудную жизнь, мать хорошо воспитала тебя. Не хотелось бы быть несправедливым к ней. Пусть пока всё идёт своим чередом, а там жизнь сама подскажет, что делать. Ещё раз повторяю, кызым, не груби матери. По молодости ты можешь ранить её такими, например, словами: «Я нашла отца и больше не нуждаюсь в тебе». Слышать это ей будет очень тяжело. Уважай её чувства. Успокаивай мать, осторожно внушай, что никакая опасность не угрожает ей.
– Мне это будет очень нелегко. Мама живёт по совершенно иным понятиям, чуждым мне.
– Да, несомненно, так оно и есть. Ты не сможешь изменить её, дочка. Поэтому надо принимать её такой, какая она есть, и постараться внушать, что бояться ей нечего, ни с какой стороны подвоха не будет. Деликатное дело это, хочешь – не хочешь, самой жизнью возлагается на тебя.
Тимур, который носился на велосипеде то взлетая на гору, то слетая вниз, подъехал к ним.
– Ати, – сказал он, – апа, наверное, пить хочет. Вон в той кондитерской мороженое очень вкусное.
Загида, усмехнувшись его детскому лукавству, сказала:
– Я не знаю, хочу ли. Может, сам ты умираешь от жажды?
– Да как же ты не знаешь? Ясное дело, хочешь.
– Ладно, ладно, улым! – сказал отец, – я тоже пить хочу. Иди, займи нам место. Мы подойдём сейчас. – Потом обратился к дочери: – А как у тебя с языком? Какой-нибудь иностранный язык знаешь?
– Довольно хорошо владею французским. Хотя разговорный навык у меня небогат, читать и писать могу без затруднений. А что касается других предметов, мне пригодилось знание старого алфавита, который изучала в начальной школе. Я училась там три года. При изучении литературы и истории пользовалась старыми изданиями.
– На каком факультете учиться собираешься?
– Я ещё не решила. Мне и история нравится, и литература. Но лечебный факультет был бы в жизни более полезен. Как ты думаешь?
– Пусть заявление твоё продвигается покуда, для выбора специальности время ещё есть.
Часы показывали полдень. После кондитерской они не спеша отправились домой. По дороге купили у торговца фрукты и угодили как раз к обеду. Оказалось, что Хадича-ханум специально для Загиды приготовила пельмени. Увидев тарелку, наполненную этим невиданным кушаньем, Загида вначале испугалась, но съела всё без остатка.
