Виктор и Хелен возились с Уиллом и задавали обычные в таких случаях вопросы:
– Как прошли роды?
– Тяжело.
– Уже не просыпается по ночам?
– Иногда спит всю ночь, но пока это бывает редко.
– Ты еще кормишь грудью?
– Да.
– Он уже ползает?
– Нет.
Когда поток стандартных вопросов пошел на убыль, Лили сказала Виктору:
– Честно говоря, я хотела кое-что обсудить с тобой.
Хелен милостиво удалилась, сославшись на необходимость перезвонить одному источнику.
– Присаживайся. – Виктор толкнул стопку журналов «Ньюсуик», лежащих на стуле возле его стола, и они упали на пол.
– Спасибо. – Лили боролась с желанием аккуратно собрать журналы.
Она села и дала Уиллу соску. Он уже начинал беспокоиться и толкаться крошечной головкой ей в грудь. Лили казалось, что он так просит: «Покорми меня сейчас». Она почувствовала, как грудь наливается молоком, и поняла, что у нее есть еще максимум десять минут, а потом прокладки на груди промокнут насквозь. Откашлявшись, она начала:
– Виктор, дело в том, что у меня оказалось гораздо больше свободного времени, чем я предполагала, и… Гм, я бы хотела снова начать писать… Как внештатный журналист.
– Серьезно? – Виктор в замешательстве наморщил лоб. – Но разве ты нуждаешься в работе?
– О нет, это просто мое желание. Вот темы, которые пришли мне в голову. – Лили достала из сумки для подгузников список, который успела напечатать утром.
– Лили, я бы с удовольствием помог тебе, – сказал он, забирая листок из ее дрожащей руки, – но после твоего ухода нам несколько раз сильно урезали бюджет. Мы со многими приостановили договора и принимаем очень мало материалов от внештатных сотрудников. У меня осталось двое, но им в отличие от тебя нужна работа, чтобы жить.
– Но нужда – понятие относительное, – возразила Лили. Она нуждалась в деньгах гораздо сильнее, чем думал Виктор, но была слишком гордой, чтобы вдаваться в грустные подробности семейного финансового кризиса. Это прежде всего. Хотя, вероятно, Виктор прав, говоря, что для других эта работа важнее, чем для нее.
Забыв об очках для чтения, которые висели у него на шее, а также о второй паре, пристроенной сверху на мониторе, Виктор вытянул руку со списком и быстро прочел.
Закончив, он с грустью посмотрел на Лили:
– Очень хорошо. Как жаль, что ты ушла от нас.
– Я тоже об этом подумала, когда оказалась сегодня здесь.
Лили торопилась, опасаясь, что спазм вот-вот перекроет горло, и, к своему удивлению, почувствовала, как по щеке катится большая горячая слеза.
– О, перестань, не надо плакать. – Виктор протянул ей жесткую салфетку с логотипом газеты.
Вытирая лицо, Лили пыталась взять себя в руки, но слезы продолжали катиться из глаз.
– Перестань, – повторил Виктор. – Жизнь во дворце не так уж плоха. – И протянул ей еще несколько салфеток.
Лили высморкалась и откашлялась.
– Прости, не знаю, что на меня сегодня нашло.
– Думаю, такие изменения в жизни даются непросто.
– Встреча с тобой, с Хелен, да и сама редакция вызвали у меня столько разных воспоминаний. Я скучаю по тому времени, когда была частью чего-то большого и важного. Понимаешь?
– У меня такое ощущение, что ты романтизируешь свою работу здесь, – усмехнулся Виктор. – Роль матери – тоже важная.
– Я знаю. То есть я тоже так считала. И именно это говорила себе, когда увольнялась. Но что, если хорошая мать – та, что помогает обеспечивать ребенка?
Виктор насмешливо взглянул на нее и пожал плечами.
