– Можно добавить больше картинок, – предлагает Нэйтан, произнося последнее слово как катинок. Хотя родители Нэйтана – выходцы из Новой Англии, сам он слегка растягивает слова, отчего из них порой выпадают звуки. Старина Джин говорит, что в моей речи тоже проскальзывает южный акцент. – У «Трубача» на страницу приходится по меньшей мере две штуки.
– Пустая трата места. Картинки нужны только детям.
В комнате наступает тишина. Даже хвост Деры становится неподвижным. Я почти чувствую, как у Нэйтана повышается температура, и стремлюсь к нему всем сердцем. Нэйтан – мой старинный друг, пусть даже он об этом не догадывается. У нас много общего: например, мы оба любим земляной орех (Нэйтан называет его арахисом), терпеть не можем репу и очень хотим быть услышанными.
Пол царапает какой-то деревянный предмет: наверное, Нэйтан опустился на один из стульев, стоящих у рабочего стола. Я представляю, что он, чтобы скрыть свое разочарование, начинает набрасывать политическую карикатуру, которая легко могла бы попасть в журнал «Шалун».
– Что с твоей статьей про гриб, поражающий гикори? – громогласно спрашивает мистер Белл. – Люди хотят знать, почему их деревья перестали расти.
– Жду, пока гриб поразит и меня, – бурчит Нэйтан. Если у меня когда-нибудь будет муж, надеюсь, он окажется таким же находчивым, как Нэйтан, только не таким ворчливым.
– А если тебе непременно нужна статья о паразитах, – продолжает Нэйтан, – позволь мне написать разоблачение Билли Риггса. У «Конституции» кишка тонка, чтобы рассказать всю правду.
В статьях газеты «Конституция» Билли называли «дельцом», но Беллы считают, что он торгует грязными секретами. В прошлом году один молодой человек, который получил в наследство целое состояние, сколоченное на продаже бурбона, повесился, когда какой-то недоброжелатель растрезвонил, что богатый наследник предпочитает обществу дам мужскую компанию. Беллы заподозрили в покупке и продаже этой тайны Билли Риггса.
Мистер Белл громко фыркает:
– Может, мне скоро придет конец, но я не хочу оказаться прикованным к позорному столбу!
– Да, да, – раздается мягкий голос миссис Белл. Я еще сильнее напрягаю слух. Иногда трудно понять, есть ли в комнате миссис Белл, ведь ходит она едва ли не тише, чем пищит комар. – А вот если ты пропустишь утренний поезд, скандала точно не миновать. Пора ложиться.
Весной мистер Белл постоянно ездит в Нью-Йорк на встречи со спонсорами «Фокуса». Сверху доносится негромкое ворчание, и вслед за ним – удаляющиеся шаги издателя.
Привычка подслушивать – признак дурного тона. Но я подслушиваю разговоры семейства Белл с тех пор, как у меня есть уши, так что не думаю, что теперь могу что-то с собой поделать. Их голоса так часто успокаивали меня одинокими вечерами и позволяли мне почувствовать, что я тоже часть их семьи. Аболиционисты, что построили этот дом, поступили очень предусмотрительно, замаскировав верхний конец переговорной трубки под вентиляцию. Но они и подумать не могли, что кто-то вроде меня будет использовать это приспособление, чтобы подслушивать. Кто мог предположить, что после отмены рабства в страну привезут китайцев, которые не только станут трудиться на плантациях, но и заново отстроят Юг.
По полу шелестит веник – это миссис Белл ведет еженощную борьбу с угольной сажей. Я представляю, как связка соломы исчезает под столом, перемещаясь к ножному печатному станку и наборной кассе. Слышится гавканье Деры, гоняющейся за метлой.
