Девушки против - страница 14

Конечно, меня больше интересовало, что скажет моя будущая наставница. Худенькая женщина с напряженным взглядом, несколькими серебряными прядями в густых черных волосах и синеватыми кругами под глазами, Натали Гальперин не стала болтать о том, откуда она родом или в каком училась колледже. И сначала мне показалось, что с ней будет тоска зеленая.

– Я никогда не думала, что меня угораздит работать в офисе, что я стану редактором. Я хотела быть писательницей и писать романы. Потом я обнаружила, что страшно люблю поесть!

Вообще-то, по ней, худышке, сложно было сказать, что она любит поесть, но, может, Натали попыталась так пошутить.

– И я начала скакать из одного журнала в другой, но не верила в то, что делаю, пока не попала в «Оранж», – продолжала она. – Да, «Культ Инк» платит мне хорошую зарплату, а Иззи дала мне работу, но, по правде говоря, я работаю для вас, для девушек, которые читают «Оранж», полагаются на «Оранж» и которых «Оранж» вдохновляет на великие дела.

Ух ты, подумала я. Ведь я об «Оранж» всегда мыслила точно так же, чуть ли не такими же словами. Пожалуй, Натали начала мне нравиться.

Дальше выступали девчонки, я их внимательно слушала, и постепенно на душе становилось все лучше и лучше. Можно даже было сказать, что я вдохновилась.

Эммали говорила про то, что ее подавляют ограничительные рамки общепринятого понятия красоты, что на ее взгляд каждая девушка красивая. Полина словами нарисовала картину, в которой безжалостно высмеяла свой родной город в штате Айова. Она рассказала, что всегда была бунтарем, даже ее первым словом было «нет». Табби описала город Нэшвил, из которого была родом и сообщила, что мечтает когда-нибудь создать собственную империю развлечений, главным предназначением которой будет ломать стереотипы и воспитывать новые таланты.

С каждой новой речью мне становилось все яснее, что какими бы разными мы ни казались внешне – наши биографии, наши этнические принадлежности, наши индивидуальные стили – мы были похожи в одном: мы все были аутсайдерами. Все пятеро. Классическая красавица, болезненно застенчивая и страдающая из-за своей редкостной красоты, еврейская девочка из Библейского пояса,[4] панк из чудовищного захолустья и спортсменка, уверенная в себе настолько, что всерьез собиралась сломить вековое господство мужчин в своем родном крае. Ну, и я, конечно, – наполовину черная, наполовину белая, стремящаяся вырваться из рабочих кварталов промышленного города. Мы все стоим немного слева от центра, нас никогда до конца не понимали, нас всегда принуждали объяснять или защищать наше желание выглядеть так, как мы выглядим, думать, как мы думаем, и чувствовать, как мы чувствуем.

А что, если именно это привело нас сюда, и в результате мы стали Неугомонными читателями?

– Йо-хо, Бэбил! – вопль Табби прервал поток моих удивительных мыслей. – Будешь говорить с нами или собираешься оставаться загадкой века?

Я очнулась и покраснела.

– Ой! Извините, пожалуйста! – Я вскочила. – Меня зовут Бэбилон Эдисон, и, хоть и кажется, будто я витала неизвестно где, на самом деле я задумалась о том, что…

В этот момент вернулась Иззи Ла Пойнте. Она торжественно вошла в зал, шурша шелковой юбкой. Все, конечно, повернулись к ней. Я прервалась на полуслове, у меня просто пропал дар речи… меня вдруг прошиб пот. Иззи, не торопясь, прошла к столу, взяла гроздь винограда, потом прислонилась к подоконнику, отщипнула одну виноградинку, бросила ее в рот, прожевала, проглотила и улыбнулась.