После вторжения Гитлера в Польшу царящие во всех консульствах Нью-Йорка предчувствия надвигающейся опасности превратились в панику чистой воды и захлестнули наш офис. Да еще Вашингтон расширил ограничения на получение виз, и попасть в Америку из Европы стало почти невыполнимой задачей. Франция тоже ввела ограничения. К ноябрю некоторые, чтобы оказаться первыми в очереди, несмотря на холод, ночевали в спальных мешках под окнами нашего офиса. Часто к моменту открытия очередь из граждан Франции, жаждущих скорее отбыть на родину, змеилась от нашей приемной через весь холл.
Моя закадычная подруга Бетти Мерчант для визита с пожертвованиями выбрала серый день в конце ноября. Я попросила Пиа приготовить нам чай, который в результате так и не был приготовлен. Бетти в костюме букле цвета индиго от Скиапарелли, в шляпке с алыми и синими перьями и со свернутой в трубочку газетой под мышкой с трудом пробилась в мой кабинет. В одной руке она держала старый свадебный подарок от пары из Нью-Джерси – денежное дерево из шестидесяти долларовых купюр, которые были сложены в форме маленьких вееров и закреплены на деревянном основании. В другой руке у нее покачивалась пирамида из сложенных одна в другую обувных коробок.
– Это для твоих французских детишек. – Бетти поставила денежное дерево на бювар у меня на столе. – Можно накупить консервированного молока.
Приход подруги – всегда радость, но я выбивалась из графика, да и папок с делами был просто завал. По французской традиции наш офис закрывался на ланч с двенадцати тридцати до трех. В это время я ела за рабочим столом консервированного тунца и собиралась с силами перед послеобеденным навалом.
– Спасибо, Бетти. Рада тебя видеть, но…
– И, как обещала, обувные коробки. Я подобрала французские, чтобы детишки почувствовали себя как дома.
Бетти была неравнодушна к обуви, и благодаря этой слабости я знала, что поток коробок для моих посылок никогда не иссякнет.
Подруга закрыла дверь в кабинет.
– Это от мисс Большие Уши в приемной, – пояснила она.
– Пиа?
– Ты не знала? Она всегда подслушивает. Не терпится узнать, куда мы пойдем на ланч.
– Извини, у меня дел невпроворот, и я не голодна.
– Прямо ни крошки проглотить не можешь? Мартини – лучшее средство, мигом аппетит разбудит.
– Как я могу уйти на ланч, когда в приемной ждет толпа народу! У меня сейчас была пара из Лиона, дочь во Франции, они с июня не получали от нее вестей. Оба рыдали.
– Кэролайн, я, честно, не понимаю. Ты – волонтер и не можешь уйти на ланч.
– Я нужна этим людям.
– Этот парень-лифтер, Кадди? Может, мне его в «Двадцать одно» пригласить? Мужчина в униформе… в этом что-то есть.
Бетти посмотрелась в компактное зеркальце. Не обнаружив ни одного изъяна, разочарованно пожала плечами. Бетти часто сравнивали с Ритой Хейворт – из-за пышных волос и форм, при виде которых старик в кресле-каталке впервые за много лет смог встать и пойти своими ногами. Она не всегда была самой красивой в компании, но от нее трудно было оторвать взгляд. Как от крушения поезда или танцующего медведя.
– Тебе нужно сменить обстановку. Предлагаю сыграть на пару партию в бридж.
– Бетти, я не могу. Здесь просто сумасшедший дом какой-то. Гитлер наступает, и половина французов пытается вырваться из страны, а вторая – мечтает вернуться. Мне надо собрать шестьдесят посылок. Если хочешь, можешь помочь.
