Музыка из комнаты брата дает мне главную подсказку. Рэйф – шопоголик, любящий копировать образы звезд для своих тупицких роликов. Если у него нет такой рубашки, тогда «Сумерки» не одна из лучших киносаг.
Отбросив телефон, направляюсь к его комнате.
– Эй, Рэйф!
Открыв дверь, я застываю на пороге, наблюдая, как брат записывает очередную нелепую херню в костюме дерьмового кролика, тряся пушистым хвостом и мотая ушами в такт песне «Alaska» группы Little Hurt.
– О, Трэв, давай со мной!
Закатив глаза, я быстро прохожу по спальне и нажимаю «стоп» записи видео, останавливая дикий процесс конвульсий пасхального придурка.
– Мне нужна клетчатая рубашка красного цвета.
Кивнув, брат моментально выворачивает весь шкаф, достает нужную помятую тряпку и бросает ее в меня.
– Не порти ее, она мне нравится.
– Я так же тебе говорил о Саре Сэйлар, за которой ухаживал несколько недель.
– Та девчонка, чья собачка нагадила в мои ботинки? Она была совсем плоха в постели, ты должен сказать мне спасибо.
Выставив средний палец, забрасываю рубашку на плечо и направляюсь к двери:
– Пошел ты к черту!
Глава 8
Модельер кукольной одежды
Если парень, который тебе нравится, смотрит на тебя не отрывая взгляда, возможно, вы просто играете в игру «Кто я?», и он пытается понять, что написано у тебя на лбу.
© Шелби Грэхем
Шелби
– Пап, это ко мне! – кричу я, быстро спускаясь по лестнице под трель дверного звонка, но стоит мне оказаться внизу, я замираю с открытым ртом, наблюдая за тем, как отец приглашает Трэвиса пройти в дом.
– Как поиски снежного человека? – отшучивается Барнс, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно мой отец не тот, кто менял ему подгузники, когда Трэвис оставался у нас с ночевкой.
– Иногда мне кажется, что я и есть этот странный чувак, оставляющий следы на снегу, – отвечает папа, складывая руки на груди и внимательно наблюдая за Трэвисом. – Ты пришел позвать на свидание мою дочь?
Отлипнув ногами от плитки, я набираюсь решимости и подхожу к ним.
– Нет, пап, это не свидание. Трэвис согласился сыграть в ролике для моей книги, и сегодня у нас первые съемки.
Повернув голову, отец осматривает меня с головы до ног и, ухмыльнувшись, продолжает свои попытки вывести нас с Трэвом на чистую воду.
– За полчаса ты из ужасного огра превратилась в прекрасную принцессу. Твой отец не идиот, Мармеладный Боб[12].
– Пап, – шепотом произношу я, заметив улыбку Барнса, – я сказала правду, и нам действительно уже пора.
Подняв ладони над головой, отец пятится в сторону гостиной, но, прежде чем скрыться из вида, наводит два пальца на свои глаза, переводит взгляд на Трэва и, шевеля губами, говорит что-то наподобие «Я слежу за тобой, говорящий осел».
– Обожаю твоего старика, – смеется Трэвис.
– Можешь забрать его себе. Он всегда мечтал о сыне-сноубордисте, – набрасывая куртку, недовольно бормочу я.
– Я все слышу, Фиона! – усмехается отец.
– Буду поздно, Фея-крестная!
Вытолкав Трэвиса за порог, я закрываю дверь на ключ и, выдохнув, поворачиваюсь в сторону парня.
– Покажешь, куда идти?
– Конечно, принцесса Фиона. Но только если обещаешь не превратиться в огра, – смеется Барнс, а я с улыбкой на лице толкаю его в плечо.
– Я не была похожа на огра, он преувеличивает!
– Не оправдывайся, Би. Я знаю, что это шутка.
Идя по левое плечо от Барнса, засовываю руки в карманы куртки и, глядя на светодиодные прожекторы, освещающие склон, меняю тему:
