– Ты говоришь это мне, но не сказал отцу, – я смотрел на священника. И мне было плевать на его гримасы.
– Он не верил, что может победить, ты – веришь. Я чувствую твой свет…
Такая знакомая фраза, по спине побежали мурашки.
– Почему ты веришь в меня? – сколько уже было почему за весь разговор, но это самое главное. – Ты не видел меня год, и сегодня мы только парой слов успели перекинуться.
– Важно не то, что я сам верю, а то, что в тебя поверил кое-кто другой. И на будущее: имей в виду, что герб одной из семей старейшин не стоит носить так открыто, – Антоний кивнул на мой пояс и серебряный кошелек, подаренный мне Марией из Братства.
Значит, он тоже оттуда. И все эти годы жил среди нас – как ему можно доверять? С другой стороны, сегодня Антоний мне открылся, а его план точно лучше, чем храбрая смерть.
– Спасибо за помощь, – я кивнул.
– Однажды спящий проснется, успеем показать, чего мы достойны, – отец Антоний развернулся и отправился прочь со стены. Я остался один. Ветер больше не холодил, меч не грел. Я думал только о сердце нежити. Чем бы оно ни было, если у меня не получится самого, я сожру его. Сожру и сделаю все, чтобы спасти отца, мать и отомстить герцогу, который готов нарушить кодекс и наплевать на своих верных баронов. И ради чего?
«Хороший мальчик, я жду…» – впервые с того момента, как я его поднял, сердце снова заговорило.
***
Невысокие дома Пескадо чернели на побережье, освещенные красным пламенем пожара. Два пиратских корабля пообещали просто встать на стоянку рядом и даже оплатить продукты, так что староста деревни с радостью пошел им навстречу. Это была не первая его сделка с пиратами. Первая, заключенная еще его дедом, помогла деревне обрести порт и начать расти. Их не трогали в отличие от многих других, и вот теперь под рукой старосты был скорее город и деньги, о которых его барону оставалось только мечтать. А что будет через десять лет или двадцать?
Староста уже платил налоги напрямую герцогу, и его посланник однажды сказал, что если у него родится сын с даром, то владетеля баронства можно будет и поменять. Эти слова грели душу старосты, почти как деньги и власть, которую признавали даже пираты. Или просто делали вид… Сегодня ночью, когда очередной купеческий корабль остановился в их порту, чтобы команда отдохнула после долгого перехода, не привлекая внимания и не оставляя следов, морские разбойники нарушили договор. Напали, подожгли порт и деревню.
Вот только самым страшным был даже не пожар, не потеря сундуков, которые волокли с купеческого корабля пиратские команды… Староста видел, как с юга к деревне подошли несколько отрядов стражи, бесшумно пробрались внутрь, а потом накрыли часть пиратов чистотой. Их герб… Он смотрел на него, и сердце обволакивало страхом от того, какие слухи ходили в последнее время про эту семью.
***
– Чистота! Тут баронские выродки! – рубака Флинт прикрыл свой небольшой отряд и приготовился идти на прорыв. Если местный барон только приехал, то он никак не мог перекрыть все улицы, и у них обязательно получится прорваться. Взгляд пирата упал на несколько украшенных золотом сундуков, что они взяли на корабле купцов. Тяжелые, они еще даже не сбили замки. Пусть будет стража и неприятности – такая добыча стоила риска.
На соседней улице отряд рубаки Гордона выкатил перед наступающими стражниками бочку, забитую дохлыми тварями скверны. Смертник сбил один из очищенных обручей, и накопившаяся за месяцы выдержки гадость рванула наружу. Хорошо грохнуло, пару соседних домов разметало на отдельные бревна, а дым и пыль накрыли полдеревни… Флинт ухмыльнулся – теперь-то они точно выберутся. Все баронские выродки полезут на шум, а они уйдут вдоль моря. Отряд пиратов припустил со всех ног по пустынной улице. Впереди показались деревенские ворота… Закрытые. У Флинта появились нехорошие предчувствия. А когда впереди показалась перегородившая улицу баррикада, они еще больше окрепли.
