– Люблю… люблю… – шептал Саша в перерывах между поцелуями, снова падая с головой в манящий и гибельный омут и увлекая за собой Лиду. Опять всё закружилось в голове и слилось в одну бессвязную картинку из цветных стёклышек калейдоскопа, опять по каждому уголку тела забегали приятные, чуть щекотные мурашки – и снова сладкий туман, дурман, восторг, ощущение тёплого дыхания, запах пота (сейчас даже он кажется приятным!) и сумасшедшее биение сердца… А потом, когда схлынула и эта волна, они сидели, обессиленные, обнявшись, и вместе плакали, и губами снимали слёзы друг у друга с лица, и тихо, вполголоса, разговаривали:
– Саша, тебе пора… Занятия же.
– Какая разница? Какой смысл мне теперь учиться, если священником всё равно уже не стать…
– Нет-нет, они не должны ничего знать. Для них пусть всё остаётся по-прежнему.
– Нет, Лида, скрывать грех – ещё больший грех. Рано или поздно я должен буду всё рассказать.
– Тогда давай договоримся, что ты всё расскажешь не раньше, чем я уеду. Пожалуйста! Так будет лучше.
– Хорошо, пусть всё будет, как ты скажешь. Пусть всё-всё на свете будет, как ты скажешь… Ты – наркотик, смертельный и сильнее всех, какие только существуют на свете. Теперь я уже не смогу от тебя оторваться. Ты победила.
– В этой битве мы оба победили и оба проиграли. Я соблазнила тебя, а ты укротил меня, дал понять, что это не пустяки, не игра, научил любить по-настоящему. Я ведь теперь тоже не смогу без тебя. Возрадуйся: ты прав, Бог есть. Как мерзко всё это начиналось – как светло сейчас. Кто ещё мог бы всё так гениально разрулить?
– Светло? Хотя да, ты права. Теперь мы оба падшие и погибающие, но нам надо было пройти через самые страшные круги ада, чтобы найти настоящую любовь.
– Да. Ты умница, мой бедный маленький мальчик. Ведь чтобы отыскать сокровище, надо очень долго копаться в пыли и грязной земле.
– А бывает, что не находят.
– Я не находила до сегодняшнего дня. Это всё было так, игрой, развлечением, любимым времяпрепровождением, чтобы вырваться из рутины скучных будней.
– У тебя было много мужчин?
– Сбилась со счёта… и один ты – потому что только ты любимый. Ты веришь мне? – вдруг испугалась Лида.
– Ни на грош – и всецело. Верю, как последний дурак. Потому что тоже люблю тебя.
– Саша, тебе и правда пора. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы… – она смутилась, поняв, что проблемы всё равно будут, и очень большие, но они ведь условились, что юноша никому ничего не расскажет, пока Лида не уедет обратно в Москву. Поспешно добавила, – По крайней мере, сейчас.
– А мы когда-нибудь ещё встретимся? – спросил Саша, поднимаясь и впопыхах влезая в рубашку и брюки.
– Конечно. Обратный билет только на воскресенье. У нас ещё целых шесть дней впереди.
– Шесть дней… Как много и как мало… ты будешь ждать меня?
– Буду. В Митрополичьем саду, на скамейке. Когда у тебя теперь свободное время?
– После обеда. Да и обед можно прогулять.
– Нет, не надо прогуливать обед. Ты всё-таки ешь, а то совсем исчезнешь. Вон какой тощий!
– Я всё равно буду думать только о тебе, и на обеде, и на занятиях. Вот что ты со мной сделала! – он сказал это уже со смехом, и у Лиды почти отлегло от сердца. Но когда, крепко и длительно поцеловав её на прощание, Саша ушёл (благо, идти от гостиницы до семинарии было не так уж долго, тем более, если на метро), девушка упала на развороченную постель и заплакала от совершенной безвыходности ситуации.
